Королева воинов

— Это мой дом! — неожиданно огрызнулся Кассий. У него был тонкий резкий голос — бедняга, несмотря на большой рост, совсем не выглядел взрослым, но казался нескладным и неуклюжим.

— Да, это твой дом, но это и дом твоего отца, а он приказал всем уйти.

— Тогда должна уйти и ты, — сказал он, уставившись в землю.

— Я — его жена, — мягко напомнила Боудика.

— А я — его сын. Мне пятнадцать лет. Никто не выгонит меня из моего дома.

Она могла бы позвать Прасутага и предоставить ему разобраться с сыном, но, похоже, ей предстояло проявить характер самой.

— Кассий, — начала она, — когда ты говоришь со мной, то говори так же, как со своим отцом. Я — его жена и так же распоряжаюсь в доме, как и он. Он велел, чтобы все ушли. Я говорю тебе то же самое…

Кассий в ярости уставился на нее, потом угрюмо прошел мимо и хлопнул дверью. Боудика глубоко вздохнула, пытаясь побороть подступившее раздражение. Как ей теперь совладать с этим мальчишкой? Ее собственные братья были ей скорее друзьями, а сестер она просто очень любила. В своем доме Боудика редко сталкивалась с завистью, но теперь поняла, что Кассий проявил характер завистливого мальчишки, обделенного отцовским вниманием. Ей следовало бы обращаться с ним более бережно.

Она повернулась и внезапно увидела, что муж глядит на нее через приоткрытую дверь соседнего покоя: не иначе — все слышал! Без единого слова он вошел и обнял ее.

Но его мысли не были заняты Кассием, он слишком устал, а Боудика казалась свежей, как поле в час рассвета, и счастливой, как жаворонок, и это несмотря на размолвку с пасынком. Прасутаг вспомнил, как она приветствовала каждого гостя, представляя его своему мужу, предлагая освежиться кубком вина, отводя под руку, когда беседа с королем заканчивалась. Она оказывалась везде и всюду, где была нужна.

Теперь, когда дом, наконец, опустел, они остались вдвоем, посмотрели друг на друга и, несмотря на неприятность с Кассием, рассмеялись.

— Король! — подколола она.

Королева! — не остался он в долгу.

Они бросились друг к другу в объятия… Боудика уложила мужа в постель и пошла за кубком вина с медом и пряностями, чтобы завершить свадьбу. Но когда вернулась, то увидела, что он крепко спит.

…Он проснулся в середине следующего дня, освеженный глубоким сном. Боудику нашел в саду, где она учила рабов, как нужно выращивать морковь и салат. Он слушал, как она разговаривала с ними, объясняя, что растения нужно сеять, не разбрасывая семена как попало, но аккуратно, по семечку высыпая в борозды, чтобы облегчить потом прополку и сбор. Она легко находила общий язык с простыми людьми, и в то же время ни у кого не могло возникнуть сомнений, что ее воля должна быть исполнена.

Прасутаг позвал жену в дом, и они предавались любви, пока закатное солнце, заглянув в комнату, не осветило брачное ложе.

И теперь, после годовщины брака, он сознавал, что до безумия ее любит. Разница в летах не значила ничего. Насколько был страстен он, настолько она охотно отдавалась и проявляла удивительную фантазию. Когда он совершенно уставал, она давала ему краткий отдых, а затем всеми способами вновь пробуждала в нем силы и желание. Даже беременность не могла остановить ее.

Их жизнь была наполнена энергией, волнением, казалась полной во всем. Но было и облачко, бросавшее тень. Это было то, заветное, с чем Боудика ничего не могла поделать. Римляне все больше укрепляли свои связи с Прасутагом и народом иценов. И Прасутаг, казалось, был доволен отношениями с наместником Британии и местными чиновниками, несмотря на то, что должен был платить им подати.

Огромная двухэтажная вилла с мозаикой на полу и красивой деревянной мебелью в каждой комнате была спешно построена как дар от императора и римского народа своему подданному. Боудика была рада жить в таком прекрасном дворце, как и в родительском доме, но в то же время, принимая все это, она снова чувствовала себя униженной. Она считала, что все это похоже на плату за предательство. Она наслаждалась простором, чистотой, высокими потолками, прохладой летом, а зимой — теплом, поднимавшимся от подогреваемого подземными огнями пола, но тем не менее не могла заглушить в себе чувство вины за эти дареные удобства.

И какие удобства! Она невольно восхищалась достижениями римлян, принесенными теперь и в ее страну. Первой радостью Боудики в новом доме было открытие, что вода снаружи каким-то чудесным образом подавалась прямо в кухню. Когда открывался клапан, она потоком бежала в ванну. В одном из краев ванны было отверстие, через которое вода уходила вниз и потом использовалась для полива овощей в огороде.

По нужде больше не приходилось ходить на улицу, потому что римляне устроили на втором этаже их дома маленькую комнатку с сиденьем. Нечистоты падали в чан со свежей соломой и известью, и каждый день рабы убирали их.