Королева войны

Завоеванное много веков назад королевство всегда сохраняло собственное лицо, как ни один из прочих краев Шерера. Армектанцы всюду и всем навязали свои законы и порядки — но не более того. Ни один край не стал ни частью Армекта, ни вторым Армектом. Гигантский громбелардский полуостров всегда был ничьей землей, без традиций, без королей, без законов… Одни лишь горы, на их склонах — пастушеские деревни, ниже — немного возделываемой земли. Пять городов, из которых четыре выросли вокруг старых разбойничьих крепостей, пятый же был портом — настолько армектанским, насколько это вообще возможно. В городах и селениях у подножия гор царил армектанский порядок (но не обычаи); это были имперские владения, которыми правили имперские урядники. Горами никто не правил, законом там по-прежнему служил меч, обычаи же каждый приносил свои собственные. Бытовавшие в горной Второй провинции порядки больше всего напоминали те, что были установлены на Островах. Пиратов преследовали так же, как в горах — разбойников. Рыбацкими селениями завладела империя, свободных рыбаков и крестьян заставили платить дань — что они делали вполне охотно, поскольку бремя не было чрезмерным, зато взамен полагались кое-какие права, пусть и скромные. Каждый имел возможность поступить на службу в легион, рассчитывая на военную карьеру, а карьера эта могла завершиться очень высоко, даже у подножия трона. Каждому также оставалось право распоряжаться собственной личностью и жизнью. Невольничьим рынком правил исключительно спрос, и немало деревенских девушек спасали своих братьев и сестер, а также старых родителей от нищеты, посылая им звенящий мешочек с серебром, полученный от представителя невольничьего хозяйства в обмен на собственную свободу — потом же они вели вполне пристойную жизнь прислуги у купцов или в имении и даже, если оказывались достаточно красивы, проституток в армектанских публичных домах. Так было на Островах, поскольку гаррийские порядки, хотя и введенные в той же Морской провинции, выглядели совершенно иначе. Гарру завоевали в кровавом морском сражении — столь кровавом, какого не знала история Шерера. Армектанцы не знали подобных войн — войн, в которых целые легионы, стоящие на палубах парусных кораблей, исчезали в морской пучине. Не оставалось раненых, не появлялось прославленных героев — ибо прославлять павших было некому. Военная традиция Армекта требовала как выигранных, так и геройски проигранных битв, участники которых до конца своих дней могли рассказывать: «Я там был!» Однако, когда сто матросов и сто солдат пропадали без вести вместе с кораблем, неведомо где и когда? Когда победоносное сражение влекло за собой потерю восьми парусников из десяти и так же выглядели потери среди солдат? Завоеванную Гарру перепахали топором палача, а затем посеяли на этом страшном поле бесчисленные приказы и запреты, из которых вскоре выросла ненависть. Гаррийцы всегда презирали все континентальное, а под властью Кирлана лишь укрепились в этом презрении. В Армекте слишком поздно поняли, что последний из завоеванных краев не имеет ничего общего с Дартаном и Громбелардом. Гаррийцы куда больше были достойны уважения, чем представители какого-либо иного народа Шерера. До войны, за стеной неприязни к краям на континенте, выросло морское государство, больше всего похожее на Армект. Населявшие большой остров народы, гордые своей историей, осознающие свою сплоченность, заслуживали уважения, а не давления. Однако дикая жажда мести и обычный страх перед возобновлением сражений на воде лишь однажды за всю историю армектанских войн повлияли на решение завоевателей Шерера — и пути назад уже не было. Гарру удалось удержать только силой. Так ее и удерживали до сих пор.

А Дартан не удерживали вовсе.

Когда-то выдающиеся магнатские и рыцарские роды служили своему королю только номинально. Блеск Дома, славное прошлое рыцарей-предков, рост значимости рода всегда считались в Дартане чем-то более важным, нежели мощь королевства, его история и будущее. С незапамятных времен каждый тянул в свою сторону, короля признавали либо свергали, безвластие было обычным явлением. Претенденты на трон выступали друг против друга во главе больших армий, а поддерживали их Дома, которым они обещали значительные привилегии, и сражались с другими родами, которым то же обещал кто-то другой. В конце концов на трон сажали слабого властителя, который не имел ни желания, ни возможности противостоять возобновлению извечных ссор, причины которых терялись во мраке времен, а если их удавалось извлечь на свет, то они казались просто невероятными. Неужели можно было напасть на владения соседа лишь потому, что два века назад его прапрадед, преследуя собственного оленя, забрался в чужой лес? Конечно, можно! Сын Дома, который не включился бы в справедливую войну, унаследованную от предков, заслужил бы глубочайшее презрение.

Все это прекратилось после проигранной войны с Армектом.