Королева войны

Агатра так и не отправила это письмо. Возбужденная и разгоряченная, она хотела выкрикнуть вслух все, что ее распирало, хотела поделиться новостями с будущим командиром, которая еще не знала, что им станет. Но не существовало столь надежных гонцов и столь безопасных дорог, которым можно было бы доверить подобное письмо. Содержавшиеся в нем сведения для группировки Ахе Ванадейоне стоили любой суммы золотом. А Непостижимая Арилора, госпожа военной судьбы, любила сурово наказывать тех, кто с пренебрежением относился к ее законам… Тысячник-комендант гвардейского легиона прекрасно это осознавала.

Тереза получила письмо Агатры из собственных рук новой подчиненной, лишь когда та сама появилась в Акалии. Но до этого тысячница пограничья получила распоряжения из Кирлана и взглянула на новый белый мундир, вырезанный квадратными зубцами. Взглянула, но не могла еще надеть — ее повышение было пока военной тайной. Она получила мундир и знамя, единственные в своем роде — полностью белые, без нашивок цветов провинции; мундир украшали лишь узкие серые полоски почетного сотника гвардии. Ей предстояло командовать войском, состоявшим из солдат двух краев и Тройного пограничья.

Тереза получила повышение благодаря тому, что ее императорское величество Васенева, послав мужу мелко исписанный листок, сказала ему кое-что, что немало улучшило бы настроение снятого с поста Т. Л. Ваделара, первого наместника трибунала в Акалии:

«Может, ты и прав, Авенор? Может, я должна верить армектанке, которая безупречно несет свою службу? Вместо того чтобы совершенно безосновательно опасаться роста ее силы и значения, разгадывать планы, которых наверняка не существует… Мои намерения назвали сегодня глупыми, подумай только. Но возможно, не без причины. Пусть будет так, как того хочешь ты и твои военные. Я отказываюсь от своих возражений».

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ Рыцари и солдаты королевы

31

Княгиня лишь один раз примерила свои роскошные доспехи, изготовленные для нее по приказу князя Левина. Одетая в позолоченные латы — совсем легкие для подобного изделия, — она с лязгом и грохотом сделала полшага вперед, после чего рассмеялась.

— Что ж, в них можно передвигаться, — сказала она. — Уже лучше, чем я ожидала. Ну же, снимите их с меня! Хайна, есть что-нибудь, что может надеть женщина, идущая на войну? Все равно, под платье или на платье, лишь бы весило чуть поменьше.

Хайна загрузила работой оружейника, латника и портного. Отличные плетеные кольчуги, тонкие, но плотные, покрыли серебром. Их подогнали к военным платьям княгини, синему и серому. В стальных рубашках спереди были предусмотрены отверстия, позволявшие продеть через них вшитые в платья ремни. Эзена выглядела в них как женщина, а груз ей приходилось нести немногим больший, чем когда ей приходило в голову нарядиться в какое-нибудь из торжественных парчовых одеяний. Третьи доспехи ее высочества, предназначавшиеся для коричневого платья, были покрыты медью и золотом — короткий чешуйчатый панцирь, более прочный, чем обе посеребренные кольчуги, но, к сожалению, более тяжелый. Эзена слегка повозмущалась, но Хайна настояла на своем.

— Ваше высочество, — сказала она, — я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты не отправилась ни в какой поход, а уж в особенности позабочусь о том, чтобы ты держалась подальше от сражений. Но если, однако, до этого все же дойдет, то ты будешь носить панцирь. Или ты предпочитаешь легкую кирасу? Кольчуги пригодятся тебе в пути, но на поле боя не остановят стрелу из лука, а тем более из арбалета. Выпущенную с близкого расстояния тяжелую стрелу, впрочем, ничто не остановит, но какая-нибудь шальная, залетевшая издалека, эту чешую не пробьет. Принести кирасу? Ну, значит, все, ваше высочество.

С тех пор прошло три месяца.

Эзена несколько раз приказывала предъявить ей все военные платья и доспехи к ним. Она тоскливо смотрела на них, иногда примеряла — и отдавала распоряжение унести. Она смертельно скучала, пока вдруг не выяснилось, что она плохо, даже очень плохо ездит верхом. Когда ей сообщили правду, она разозлилась. Досталось всем.

— Я сижу тут и сижу, ничего не делаю, а потом оказывается, что я не умею ездить! Кто должен об этом знать? Я?

Несчастный конюх показал ей конюшни Сей Айе. Все без исключения лошади, которые понравились княгине, совершенно ей не подходили. Она не имела ни малейшего понятия о лошадях, но безошибочно выбирала пышущих огнем из ноздрей, едва объезженных жеребцов, которые любому всаднику принесли бы много хлопот. В конце концов выбрали выносливого мерина и двух кобыл — неприхотливую армектанку и большую, со стройными ногами, дартанку с Золотых холмов, быструю как ветер, которую охотно бы оседлал каждый курьер имперских войск. Эзена жаловалась, злилась, возмущалась, но ежедневно с железной выдержкой брала уроки верховой езды, как в женском, так и в мужском седле. Привыкнув к неприятным занятиям, она позвала Хайну и напомнила ей о давно данном обещании.