Королева войны

— Все! — рявкнула надтысячница, замахиваясь сапогом, который как раз собиралась надеть. — Что это, война или какое-то проклятое мошенничество? Я должна получить под зад только потому, что кому-то захотелось заплатить жестяными монетами? Ничто не имеет значения — луки, легионы, планы кампании, — ибо не хватает куска вонючего сыра для солдата! Проваливай и наведи с этим золотом порядок!

Ничего подобного казначей еще не видел. Он разозлился на командующую, но вместе с тем ему хватило ума не обидеться и не накричать в ответ. Эта женщина две недели не слезала с седла. Нечеловеческими усилиями она привела пять легионов в более или менее боевую готовность только для того, чтобы услышать, что теперь ее солдаты попросту не получат еды, а если даже удастся что-то добыть, то хватит лишь на голодный паек. Этим людям предстояло вскоре выступить на Дартан, преодолеть десятки и сотни миль, недосыпая, пересечь леса и реки, сражаться, умирать от полученных ран, поддерживать на переходах больных товарищей, толкать повозки по песку и грязи — все это на хлебе и воде, без добавок, без водки. Им предстояло драться за курицу, бегающую по сожженной деревне, есть собственных лошадей и обманывать голод, до бесконечности жуя тонкие полоски сушеного мяса. Они не могли даже сами покупать себе еду, поскольку получали жалованье по нормам мирного времени, которое и без того выплачивалось нерегулярно и которого даже во времена спокойной и сытой гарнизонной службы хватало на дешевую шлюху и одну приличную пьянку в месяц.

— Сделаю, что смогу, — сказал казначей.

Но он знал, что может немногое.

Два дня спустя Тереза получила известие о выходе Западной армии из-под Тарвелара. Сообщалось, что Восточная армия получит приказ о наступлении на Дартан сразу же, как только отряды Ахе Ванадейоне двинутся против армектанских легионов. В Кирлане знали, что дольше тянуть невозможно. Существование Восточной армии в любое мгновение могло перестать быть тайной. Кроме того, на вражеской территории, по крайней мере, появится возможность жить за счет военных трофеев, то есть налагать контрибуции, требовать выкуп от жителей городов или попросту грабить…

37

Западная армия за несколько дней добралась до окрестностей Лида Айе. В городе до сих пор стояли солдаты дартанской морской стражи, царило спокойствие, никто не рвался воевать на чьей-либо стороне. Армектанцы втайне презирали этот дартанский «Прекрасный Знак», который был скорее символом подобострастия, подтверждением мерзкой легенды о трусливых и плаксивых дартанцах. Лида Айе никогда не бывала в осаде, поскольку отцы города всегда ждали перед воротами, отдавая городские ключи любому, кто их требовал, радостно и с удовольствием выплачивая контрибуцию, посылая девушек из городских публичных домов в войско, лагерь которого находился ближе всего. И на этот раз, хотя в том вовсе не было необходимости, Лида Айе тотчас же подтвердила свою верность империи и имперским порядкам. Командование Западной армии забрало из города несколько десяток морских пехотинцев и усилило ими охрану обозов, после чего все войско двинулось дальше с быстротой, о которой упоминалось во всех хрониках армектанских войн. Составлявшие ядро армии три отборных северных легиона, пользуясь главной дорогой, перемещались со скоростью в двадцать миль в сутки; четвертый легион, целиком состоявший из конницы, двигался еще быстрее. Остальные четыре легиона, собранные со всех уездов центрального и южного Армекта, шедшие по горным дорогам, делали за сутки до пятнадцати миль, из-за чего походное построение армии приняло форму треугольника или, скорее, наконечника стрелы, острие которого составляли войска с северной границы. Находившимся внутри строя обозам ничто не угрожало, а до края Буковой пущи первыми должны были добраться самые опытные войска, которые могли надлежащим образом разведать и обезопасить местность. Запасов пока хватало — все, в чем отказали Терезе, досталось армии, которой первой предстояло вступить в сражение. Кроме того, предполагалось, что Тереза сумеет прокормить своих солдат ценой разграбления края.