Королева воздушного замка (СИ)

- Он тоже хороший, совсем не злой! Мама рассказывала: я маленькая была совсем, когда король проезжал мимо нашей деревни. Я смотреть побежала – и прямо к лошади под копыта! И ведь не ударил, не разозлился – наоборот, беспокоился, как бы меня не затоптали, ещё и маме моей целый золотой подарил…

Образ дракона, нарисованный воображением, слегка покачнулся, но устоял. Можно ли всерьёз считать слова Линетты подтверждением: будущий супруг – не воплощение зла, в его душе есть место благородству и чести? «Не ударил», «не разозлился»… Если тогда малышка была ещё меньше, чем сейчас, то лишь последнее отребье сумело бы увидеть в её действиях злой умысел или, того больше, угрозу.

- И он тоже красивый, прямо как вы! – закончила малышка. – Мама говорила – вот бы он на мне женился! Ой, извините, госпожа…

Женился? На такой крохе? Однако, у её матери и в самом деле странные представления о жизни. К чему задумываться о семье в столь юном возрасте, когда ещё надлежит не знать других забот, кроме детских игр? Линетта, очевидно, боясь сказать очередную глупость, замолчала. Теперь не осталось ничего, кроме голосов стражей, песен и треска горящих ветвей.

В такт языкам пламени танцевала среди странных людских женщин Элори.

Путь надежды. Глава IV

Порою не спится оттого, что пленит магия прохладной осенней ночи, когда плывут по небесному своду звёзды – небесные пилигримы, кутающиеся в рваные плащи-облака. Тогда растворяешься вовсе, забываешь о хорошем и о дурном, и дыхание сливается с ветром, а звуки голоса – с шелестом листвы и рокотом столь далёких теперь морских волн.

Ночи, когда не можешь уснуть лишь оттого, что боишься закрыть глаза, совсем иные.

Вместо высокого неба – тяжёлый скошенный потолок, подпёртый толстыми балками. Рухнет такая ненароком – и зашибёт насмерть. Вместо ложа из свежей, чуть влажной травы и мха – жёсткая лежанка, застеленная колючими, жёсткими шкурами. Здесь тоже горит огонь, и пахнет горьким дымом; за дверью, в большом зале, спят вповалку грозные стражи и так странно выглядящая здесь малышка Линетта. Душно. Тесно.

Шантия уставилась в потолок: считала пятна копоти, но всякий раз сбивалась, не закончив. Как можно спать, когда и дышишь-то с трудом, когда боишься: мгновение – и воздуха не станет вовсе. Ни одного окна, чтобы распахнуть и впустить в комнатёнку холодный, но такой живой ночной ветер. Слуги дракона стерегут темницу своей Белой Девы, словно думают: упорхнёт через окно, просочится в малую щель – и растворится в утреннем тумане…

Тревожно заметался огонь, ломая едва-едва принявшие чёткие очертания тени. Шантия села, но почти сорвавшийся вскрик оборвал тихий шёпот матери:

- Пожалуйста, молчи. Если они проснутся…

Не в одиночестве явилась Шэала в столь поздний час: явился и отец, за плечом которого стояла Элори. Стала ещё теснее маленькая комната, но отчего-то легче дышалось теперь, чем прежде.

- Слушай и не перебивай, - отец говорил быстро, но чётко, поминутно оглядываясь на спящих у двери стражей, - Элори согласна принять твою судьбу на себя. Как только мы уйдём, уходи отсюда. Дождь укажет тебе дорогу к морю; у причала тебя встретят и отвезут домой.

Домой… сердце забилось быстрее, стоило представить: впереди, за кормою корабля, покажется полоска знакомого берега, родной залив, похожий в синеватой дымке на полумесяц. Прервало прекрасное видение суровое лицо Незрячей, и Шантия склонила голову, извиняясь за минутное малодушие.

Нужно быть сильной. Ради семьи.

- Не бойся, сестрёнка, - по-своему истолковала её молчание Элори. – Людской вождь хотел в жёны дочь знатного рода, не именно тебя. Ты боишься людей. Я – нет.

Она продолжала говорить, но Шантия не прислушивалась более ко всё новым и новым доводам, сыпавшимся из уст двоюродной сестры. Новый голос звучал в её голове – теперь не богини, но спящей нынче Линетты. Бесхитростной малышки, так радовавшейся предстоящей свадьбе. Да, потомки великанов знают, что такое ложь, но разве может дитя искренне восхищаться чудовищем? Быть может, в своём страхе она, будущая королева, подобна глупому ребёнку, видящему угрозу и в собственной тени. Разве не сама она придумала себе ужасных монстров, коими люди не проявили себя ни разу?..

- Беги к морю. Богиня защитит тебя, - чуть слышно промолвила мать, накидывая поверх тонкого платья дорожный плащ и подталкивая Шантию к дверям. Всхрапнул и перевернулся на другой бок, но не открыл глаз седой варвар; а если проснётся?

Беги, беги – будто наяву, звучал отчаянный голос, её собственный. Будто всё внутри молило: забудь о клятвах, забудь обо всём – уходи, пока ещё можешь, пока дракон не запер тебя под замок в своём облачном замке. Пусть займёт твоё место та, что не тяготится сделанным выбором, а ты – ты вернёшься на острова…

Нельзя быть таким ребёнком. Нужно отказаться от бегства – уже сейчас, выйти навстречу своим страхам. Лишь столкнувшись с ними лицом к лицу, можно освободиться от цепей; те же, кто бежит, не достойны ни уважения, ни жизни, ни даже права называть себя детьми ослеплённой богини.