Королева Жанна. Книги 4-5

По этому знаку ахнула сигнальная пушка, и сразу вслед за ней начали с громом и треском лопаться, бить по ушам пушечные выстрелы. Жанна невольно приоткрыла рот. В трубку был виден белый дым и больше ничего; отняв ее от глаз, Жанна окинула взглядом неприятельскую линию и поняла, что они стали отвечать на огонь. Гром нарастал. Жанна с каким-то вожделением втягивала в себя запах пороха. Он был знаком ей по фейерверкам и салютам, этот запах у нее был прочно связан с праздником. Сердце стучало радостно и предвкушающе. Красный ком давно пропал, она забыла о нем. Она упивалась настоящим моментом. Война была красива. Всем существом своим Жанна впитывала войну.

Вожди Лиги собрались на центральном редуте в шесть часов. Среди господ, сверкающих броней, Принцепс выделялся своим будничным, подчеркнуто невоенным, черным одеянием; он был даже без шляпы. Может быть, он хотел показать, что сегодня главный у них — Кейлембар… впрочем, никто не решился задавать ему вопросов.

По дороге из мрежольского лагеря Кейлембар сказал ему вполголоса:

— Предчувствия у меня неважные.

— Гоните их, — скорее мрачно, чем грубо, ответил Фрам, — думайте только о битве. О предчувствиях поговорим вечером.

Кейлембар искоса посмотрел на Принцепса. Он мог бы побожиться, что и у Принцепса дурные предчувствия, но тот не желал говорить о них, и это было разумно.

— Слушаю, сир, — по-солдатски сказал он.

На редуте царило напряжение. Фрам приветствовал гарнизон и уехал со свитой по линии. Кейлембар остался. Сунув за пояс подзорную трубу, он принялся придирчиво осматривать каждую пушку. Все пушки были в порядке, и ядра были в порядке, и порох был в порядке. Единственно, люди внушали подозрения. Но Кейлембар старался не обращать внимания на эту безделицу. Нервозность людей он приписал обычному страху, который перед боем равно гнетет и новичков, и ветеранов. Эка беда — страшно, на то и война. Ему и в голову не приходило, что люди могут быть охвачены ужасом в предвидении неизбежного поражения и гибели. Вздор, чепуха. Их мыслей он переменить не властен, но драться он их сумеет заставить. Ему важно было одно: дождаться, чтобы противник первым открыл огонь, и он положил все душевные силы на ожидание.

Вернулся Фрам. Все застыли с подзорными трубками, нацеленными на восточные холмы. Минуты тянулись мучительно. Среди солдат и свиты то и дело слышались шумные нервные вздохи.

— Ага! — шепотом воскликнул наконец Кейлембар.

Герцог Фрам, не меняя позы, медленно оскалился.

На восточных холмах возникло плотное белое облачко, затем долетел звук выстрела. Через секунду облачков стало много, и от грохота задрожал воздух. Кейлембар подал знак командиру батареи.

— Фити-иль! — заорал тот не своим голосом. — Пали!

Редут рявкнул ответным залпом. Канониры засуетились, накатывая пушки, подавая порох, ядра — наконец-то кончилась проклятая неподвижность. Кейлембар сложил подзорную трубу и сунул за пояс. Ему тут же подали трость.

— Баркелон, — приказал он, — извольте ехать к себе. Эй, кто там, адъютант! Скачите к Респиги, чтобы помнили: стоять на месте, не высовываться! Вы — к Контарини, приказ тот же! Гриэльс, Фарсал — в лагерь, к своим! Будьте наготове! Живее, сат-тана, чтобы тут не было никого лишнего!

Он почувствовал себя в своей стихии и распоряжался, не обращая внимания на ядра и осколки. Викремасинг сосредоточил на редуте Принцепса наиболее жесткий огонь, как они и думали. Фрам тоже сложил бесполезную трубу — все было заволочено дымом — и стоял, скрестив руки, глядя прямо перед собой.

Королевские артиллеристы стреляли неплохо. Валы редута вспучивались веерами земли, опадали, постепенно теряли свои очертания. Было подбито несколько пушек. Истошно кричали раненые. Фрам стоял неподвижно, словно все это его не касалось.

Между тем поступали донесения:

— Пехота Викремасинга вышла в поле!

— Уланы князя Мазовецкого вышли в поле!

— Прекрасно, басамазенята! — кричал Кейлембар. — Теперь только телогреев выманить бы на сады. Тогда дело — наше!..

Он топал сапогами от нетерпения. Наконец ему доложили, что телогреи вышли.

— Ага?! Лупите по телогреям изо всех стволов!

Фрам взялся за подзорную трубу.

— Кейлембар, — сказал он негромко, — похоже, они дают сигнал.

— Где?! — Кейлембар торопливо разложил трубу, трясущимися руками навел на противоположный холм. — Не вижу…

— Вот, опять. Левее смотрите!

Над облаками дыма на холме взвилось что-то похожее, на красный флаг, потрепыхалось и опало.

— Сигнал, — прошептал Кейлембар. — Какой-то странный флаг — похоже, что это плащ, надетый на копье… О! Еще! Он самый… Анк-Лер! — заревел он, перекрывая грохот боя, — скачите в лагерь, как стрела! Скажите Фарсалу и Гриэльсу: пора!

Он опустил трубу и перекрестился.

— Ну, помогай нам Бог… Не больно-то я в него верю, Фрам, но сегодня его помощь нам не помешает… Именно сейчас решится все, все…

— Да, — сказал Фрам, — помогай нам Бог.