Королевская Академия Магии. Третий факультет

В глазах Императора читался интерес. У моей семьи сложилась определенная репутация, и каждый, каждый боец желает проверить в деле нашу «неприметность». На меня уже «охотились» и не один раз. И последние три года еще никому не удавалось «загнать дичь».

Я не отводила взгляд от лица Императора и, уже предвкушая согревающий забег по парку, с ужасом ощутила тычок под левой грудью. А через секунду услышала писклявый голосок, доносящийся из моего декольте:

— Ну, чё замерла? Подпихивай, подпихивай! У нас судьба решается, мы должна показать себя во всей красе.

— Я не считаю, что мы можем прикасаться к грудным железам Май-Бритт без ее четкого согласия, — строго пропищали в ответ.

— А это, как я понимаю, ваши питомцы, — усмехнулся Император и пристально посмотрел на мою подергивающуюся грудь. — Как вы их зовете?

Понимая, что план провалился, я медленно поднялась, легко счистила снег, налипший на пышную юбку, и сдержанно произнесла:

— Это анимированные вишенки, Скромница и Развратник.

В этот же момент эти пакостники выскользнули из моего декольте и замерли, прижавшись к шее.

— Драсьте, Вашмперскоеличество, — пробормотал Развратник, — мы это, как лучше хотели.

— Добрый день, Ваше Императорское Величество, — пропищала Скромница, — я не хотела в этом участвовать, но, увы, мы не можем быть разделены — детское волшебство развеется и мы станем сушеной вишней. А жизнь так интересна, так увлекательна и…

— Цыц.

Хорошо, что иногда мои вишенки вспоминали о том, что хозяйку надо слушать хоть иногда. Плохо, что вспоминали они об этом редко.

— Я, Вашмперскоеличество, так скажу — девку надо брать. Если где что разнюхать надо — мы в деле. Мы в Академии такое тво…

Смахнув вишенки в снег, я наступила на них ногой. Но слово не заклятье, вырвалось — не развеешь.

— Так-так, — Император прищурился, — как интересно.

— Мой Император, — я выдавила из себя улыбку, хотя хотелось рвать, метать и, возможно, съесть этих надоедливых паршивцев! — Я…

— Могу быть полезна? Определенно, — он хитро улыбнулся. — Будет тебе мое покровительство, но ты понимаешь, что о тебе будут думать?

— Мне все равно. У меня есть лучшая подруга, которая никогда не подумает обо мне плохо.

— Потому что хуже, чем она о нас думает уже и быть не может, — довольно пропищал Развратник, выбравшийся из-под снега.

— Ох, эта ужасно разболтанная девица, подумать только, у человека — драконье имя! — недовольно проворчала Скромница.

— Ты — ханжа, — припечатал Развратник.

Император склонил голову на бок и с интересом спросил:

— Ваши питомцы, вишенки… Это две крайности вашего характера?

Такое предположение меня удивило. И, чтобы выдержать паузу и найти слова, я нагнулась, чтобы забрать питомцев со снега. А после, закинув вишенок на плечо, медленно произнесла:

— Если моему Императору будет угодно.

— О, твоему Императору угодно кое-что другое, — он хищно усмехнулся.

— О, хорошо мы молочные железы подперли! — обрадовался Развратник.

— Как же так, — запричитала Скромница, — такая хорошая девочка, из такой семьи!

— Или вы молчите или всю ночь сохнете на прикроватной тумбе, — процедила я, усилием воли и магии сгоняя со щек румянец.

— А это будет до, после, или во время «кое-чего другого»? Ради хорошего зрелища я готов поступиться гладкой кожицей, — пропищал Развратник.

— У тебя должна быть очень крепкая нервная система, — хмыкнул Император, — и огромная коллекция нелепых и позорных историй.

— О да, — мрачно произнесла я, — последнего хотелось бы поменьше.

— Следуй за мной, соратница.

И пусть я получила, почти получила, то, что хотела… В последнем слове сарказма могло бы быть и поменьше!

Приноровиться к шагу Императора было сложно. Он несся вперед размашисто и, одновременно, величественно. Хотя нет, не величественно, а… Уверенно? Как бы, никто бы не рискнул даже подумать, что он куда-то торопится и…

— И ты хотела, чтобы мои гвардейцы тебя попробовали, а сама за мной угнаться не можешь? — он обернулся на меня и ехидно вскинул бровь.

— Чё?! Да эт прямое оскб…

Стиснув питомцев в руке, я коротко и кротко выдохнула:

— Всего лишь не смею опережать вас, мой Император.

На самом деле мне действительно было тяжело. Четыре часа на морозе, пусть и не самом лютом, да стоя на коленях… Я бы посмотрела, как бы он сам побегал!

«Императоры не стоят на коленях на морозе», пришла ко мне крайне грустная мысль. И я даже немного опечалилась, что мне никогда не увидеть такого зрелища.

— Вот как? А ты смелая, хоть и не слишком, — тут он хитро усмехнулся, — продуманная.

— Это часть моей натуры, — прищурилась я.

К нам, со стороны входа в замок, бросился какой-то оборотень. Но Император отправил его прочь одним жестом, после чего пристально посмотрел на меня и серьезно спросил:

— Почему ты не заморочила мужа? Искал бы он тебя, с твоим-то даром, по всей постели всю оставшуюся жизнь.

Сказав это, Император вновь начал движение. И ответить мне удалось лишь когда мы вошли в замок. От ощущения тепла меня немного разморило и я ответила предельно честно:

— Сил не хватит. Мой предел — двенадцать часов непрерывного скрыта.

— Мы считали, — поддакнула Скромница.