Читаем Королевская аллея полностью

Во всем Тильзите было самое большее тридцать или сорок граммофонов. Несмотря на немыслимые потери в войне, уже давно что-то развивается и улучшается, жизнь становится многообразнее, комфортнее, чем во времена «народных радиоприемников» и воскресного «айнтопфа», одинакового во всем Третьем рейхе. Подозрительно быстрое выздоровление остаточной Западной Германии… Можно ли доверять этому новому блеску и новым темпам? Неужели они способны исправить случившееся?

— Соседние апартаменты свободны? — спрашивает, не отходя от телефона, Фридеман, прикрывая рукой телефонную трубку.

— Нет, конечно! — откликается Зимер. — Там мы разместим супругу.

— Я бесконечно сожалею, милостивая госпожа. Они, к сожалению, зарезервированы… Да, тогда не знаю… — Услышав последние слова, Зимер недоуменно вздернул брови. Но его младший коллега уже вернулся к надлежащему тону общения с клиентами; он перелистывает книгу: — На сей раз я могу предложить вашему супругу, вместо этих апартаментов, очень просторный номер для двоих. С видом на церковь Святого Ламберта. Ванная полностью отремонтирована. Да, само собой, милостивая госпожа. Конечно, мы примем это во внимание. Почтительнейшее приветствие от нашего заведения господину генерал-фельдмаршалу, если я могу себе такое позволить.

Зимер побледнел.

Теперь от этого не отвертишься.

Нобелевский лауреат и Кессельринг{28}.

Как бы господин Фридеман ни гордился сейчас своим достижением — нет ничего хорошего в том, чтобы великий писатель и отставной генерал-фельдмаршал оказались под одной крышей. Это наверняка приведет к нежелательной напряженности, к опасности, что они увидят друг друга, быть может, даже к чудовищной встрече: если, к примеру, эмигрант и бывший главнокомандующий немецкими войсками Юго-Запада{29} одновременно войдут в лифт, на сколько-то минут утратив возможность уклониться друг от друга. Обменяются ли они тогда весьма щекотливыми репликами? Или сразу перейдут к действиям? Последнее — между двумя пожилыми господами — едва ли возможно. Такая встреча — один из наихудших факторов риска для пользующегося заслуженной репутацией отеля. Правда, нобелевский лауреат, как известно, на протяжении всей жизни поддерживал контакты с самыми высокопоставленными лицами: его принимали главы правительств, даже американского, и Папа. Однако встреча с Альбертом Кессельрингом — одним из считанных обладателей Рыцарского креста Железного креста с Дубовыми листьями, Мечами и Бриллиантами{30} и планки «Бомбардировщик» Люфтваффе, который время от времени останавливается в «Брайденбахер хоф», была бы совсем особым случаем, скандалом. Есть все основания полагать.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза