Королевская битва

«Правительство и силы обороны особого назначения докладывают о том, что Программа в префектуре Кагава закончилась вчера днем в 3 часа 12 минут. Прошло три года со времени проведения здесь последней Программы. Испытуемым стал третий класс „Д“ средней школы номер 4 города Дзэнцудзи. Предварительно засекреченным местом проведения Программы стал остров Сидакадзима, что в четырех километрах от Тадоцу-тё. Победитель определился через 3 дня, 7 часов и 43 минуты. Кроме того, проведенное сегодня изъятие и вскрытие трупов установило следующие причины смерти всех 38 учеников: 17 из них погибли от пулевых ранений, 9 — от ножевых ранений, 5 — от ударов тупым предметом и 3 — от удушения…»

Затем на экране появилось изображение «победителя» Программы, девочки в грязной, изорванной матроске. Зажатая меж двух здоровенных солдат оборонительных сил особого назначения, она смотрела в камеру, и лицо ее подергивалось от нервного тика. Сюя до сих пор отчетливо помнил, как на ее подергивающееся лицо временами наплывало что-то отдаленно похожее на улыбку.

Теперь он понимал, что тогда впервые видел перед собой душевнобольную. Но в то время он понятия не имел, что с этой девочкой происходит. Сюя лишь ощутил необъяснимый испуг, как будто ему явилось привидение.

Кажется, он тогда спросил: «Что это, госпожа Анно?» А та лишь покачала головой и ответила: «Так, ничего». Затем госпожа Анно отвернулась от Сюи и прошептала: «Бедная девочка». Ёситоки Кунинобу к тому времени в телевизор уже не смотрел, так как был занят поеданием мандарина.

По мере того как Сюя взрослел, подобное сообщение — раз в два года, без всякого предупреждения — представлялось ему все более зловещим. Из всего множества учеников средней школы пятьдесят третьих классов ежегодно приговаривались к гарантированной смертной казни. Если во всех классах было по сорок учеников, получались две тысячи, однако реальное число составляло тысячу девятьсот пятьдесят. Хуже того, это была не просто массовая казнь. Ученикам приходилось убивать друг друга, сражаясь за звание победителя. Более жуткого варианта игры в «стулья с музыкой» нельзя было себе представить.

И тем не менее… противодействовать выполнению Программы было невозможно. Более того, невозможно было протестовать по поводу любых действий правительства Народной Республики Дальневосточная Азия.

А потому Сюя решил смириться. Разве не так поступало большинство «резервистов» из третьих классов средней школы? Значит, это наша особая форма призыва на военную службу? Ладно. У нас прекрасная родина Сильных Рисовых Побегов? Тоже ладно. Сколько всего средних школ было в республике? Даже в условиях снижения темпов рождаемости твои шансы все равно оставались менее одного к восьмистам. Если без обиняков, то вероятность попасть под Программу приблизительно равнялась вероятности попасть под машину. Помня, как ему всегда не везло в лотерею, Сюя прикидывал, что здесь его билет тоже не выиграет. В местной лотерее он никогда ничего серьезнее рулона туалетной бумаги не выигрывал. Значит, и в Программе нипочем не выберут. Так что отвалите, ребята.

С другой стороны, порой в школе он слышал, как кто-то (обычно заплаканная девочка) говорил: «Моя двоюродная сестра оказалась в Программе…» И тогда темный страх снова его душил. Еще он страшно злился — кто имеет право так пугать бедную девочку?

Однако уже через несколько дней та бедная, заплаканная девочка начинала улыбаться. Тогда страх и гнев Сюи тоже постепенно слабели и улетучивались. Тем не менее его никогда не покидало чувство беспомощности и смутное недоверие к правительству.

Вот так обстояли дела.

И когда в этом году Сюя перешел в третий класс средней школы, он, как и другие его одноклассники, предположил, что все будет хорошо. Собственно говоря, что им еще оставалось делать?

Но вышло иначе.

* * *

— Этого не может быть!

Стул загрохотал, когда кто-то вскочил на ноги. Обладателя визгливого голоса Сюя определил прежде, чем бросил взгляд на стол позади Хироки Сугимуры. Кёити Мотобути, староста мальчиков класса. Лицо его не просто побледнело. Оно даже как-то посерело, составляя некий сюрреальный контраст с его очками в серебристой оправе. Теперь Кёити напоминал один из шелкографических оттисков Энди Уорхола. Оттиски эти приводились у них в учебниках как «типичный образчик упадочнического искусства американских империалистов».

Некоторые одноклассники надеялись, что Кёити сумеет выдать какую-то подходяще-рациональную форму протеста. Убивать приятелей, с которыми ты только вчера тусовался? Нет, невозможно. Здесь какая-то ошибка. Эй, староста, разве ты для нас все это дело не уладишь?

Но Кёити капитально их разочаровал.

— М-мой отец — ответственный за охрану окружающей среды в п-правительстве префектуры. Как мог класс, в к-котором я учусь, быть выбран для П-программы?..

Дрожь в голосе старосты выдавала его безумную взвинченность.

Мужчина по фамилии Сакамоти ухмыльнулся и покачал головой.