Королевская канарейка (СИ)

Риэль был уже одет и заботливо помог обсушиться и влезть теплую мягкую хламиду, ещё и с капюшоном. Мышки, как выяснилось, успевали везде, и это было пошито специально для меня. Всё-таки удачно эльфы отделили от себя часть, предназначенную для хозяйствования. Рабами не назовёшь («это часть нас»); служат не за страх, а за совесть, и, похоже, счастливы этим; слушаются не то что слова — мысли. Волшебные слуги… Подумалось, что высшие-то эльфы воюют, защищая всё это, так нет — насколько я поняла, Стражи такие же брауни, просто с заточкой под ведение боевых действий. Не люди, нет, не люди, нечего и думать.

С удовольствием поглядев на вышедшего в раздевалку нелюдя Аргонеота (похоже, он и на себя ледяной водички не пожалел, потому что обрёл вид, приличный посещению купален), взглядом с ним, однако, встречаться не стала, хоть и пожелала сиять светом Амана со всевозможной сердечностью.

* * *

Когда шли обратно по тропке, тьма была хоть глаз выколи. Вдалеке помигивали огоньки из окон близнецового ясеня, а уже поближе выли волчишки. Значительно поближе. Душевно так, с переливами. Хотелось припустить рысью, но братья никуда не спешили:

— Это они, богиня, стаю собирают, сейчас на охоту двинутся. Обрати внимание, какая мелодика изумительная…

Я, конечно, понимала, что с близнецами от волков можно не бегать, но пробежаться хотелось. Это с народом сидхе животные в мире живут — небось понимают, что в ином случае огребут, а со мной бы они жить так не стали бы. Ловила себя на том, что жмусь поближе то к одному близнецу, то к другому, а волчишки завывали да подтявкивали, да всё ближе.

Ей-ей, как на ясень лезла, так казалось, что ещё-чуть-чуть и в пятку вцепятся.

Ну, в ясене-то, понятное дело, сразу полегчало, и завывания где-то там даже уюта добавили.

Хорошо было бы сразу пойти спать: после «приведения в гармонию фэа и хроа» о еде и питье вовсе не думалось, не хотелось гармонию эту портить ничем, но сказать постеснялась и села с братьями за стол. Удивительно, конечно — двое здоровых мужчин, весь день тяжело работавших и тренировавшихся, ели, как феечки. Мёд, сливки, какие-то конопушки из пыльцы, семена и фрукты. Диета райских птиц, да такими они сейчас и выглядели, вырядившись в цветные шелка, и я смотрела с комом в горле, осознавая их хрупкость, диссонирующую с чудовищной силой — и подчёркивающую её.

Кажется, братья бы с удовольствием продолжили вечер, но заметили, что я расклеиваюсь, и спросили, хочу ли лечь. Я хотела.

Провожали меня в спальню сначала оба, но, когда дошли до неё, один из близнецов изысканно пожелал хороших снов, поклонился и оставил меня со вторым. Присмотрелась — левая коса расплетена. Аргонеот, значит. Как-то он братцу велел уйти, а сам остался. Пожала плечами, вздохнула и ничего не сказала. Выскользнула из одежды и тут же под одеяло забралась. И не выдержала: застонала, потянулась всем телом, радуясь прикосновениям чистого сурового льна и тому, что хорошо под ним высплюсь; и что фэа и хроа в гармонии; и что волчишки воют где-то там, а здесь тёплая норочка и всё идёт, как идёт.

— Погасить светлячков? — Аргонеот стоял посредине моей спаленки.

Интересно, это он остался, чтобы сказку на ночь рассказать?

— Погасить.

Светляки потухли, стало темно и слышно, как скребут и шуршат ветки снаружи, добавляя уюта и ощущения, что всё у меня хорошо, и впредь всё будет хорошо. Всё-таки магические ясени эти, что стали домами семейства Галанодель.

Аргонеот приблизился абсолютно бесшумно, только по движению воздуха поняла, что он рядом:

— Ты позволишь?

Совершенно не думая, о чём он, безмятежно ответила:

— Да, — и пышная перина вздохнула под присевшим на край эльфом.

Он посидел молча. Сказку, кажется, сказывать не собирался. Как-то очень отчётливо сглотнул и спросил:

— Тебе нравится наш дом… и мы?

Так же безмятежно ответила чистую правду:

— Да.

Он наклонился, руки по обеим сторонам моей головы примяли постель. Душистая, пахнущая увядающими яблоками прядь мазнула по лицу. Тепло, тихо и нежно спросил:

— Ты позволишь ухаживать за собой, как ухаживают за эллет?

— Да.

— Поцеловать, как целуют эллет? — голос его становился всё мягче и всё ниже, появлялись просительные, лихорадочные нотки.

Это было интереснее сказки, и, утопая в перине всё глубже, я заинтригованно согласилась:

— Да, — и поёрзала немножко, устраиваясь поудобнее.

Он касался лица так нежно, что ни с чем не сравнить. Быстро невесомо провёл пальцем по губам — и поцеловал.

Сколько я знала эльфов, на этом полагалось остановиться и попрощаться, но он продолжал поцелуй, опускаясь вниз и лаская тело так же невесомо. Я и без того была расслаблена, а от прикосновений так развезло, что отсутствие одеяла не сразу почувствовала — только тогда, когда Аргонеот стал опускаться ниже — медленно, похоже, давая возможность прекратить.

Ах, ну да… тут же принято чуть ли не за знакомство интересующую эллет поцеловать в нижние губы. Прекрасные какие обычаи эльфийские.