Королевская канарейка (СИ)

Последняя чаша, с ледяной водой, находилась на выходе (выплыве?)) из пещер. Нависала над пропастью, и из неё открывался грандиозный вид на склоны, поросшие заснеженными соснами, выкрашенными в алый вечерней зарёй. Вода срывалась со скальной стены водопадом, и направо из чаши был пологий ступенчатый выход в тепло пещер. Хотелось посмотреть подольше, но было холодно, и я, трясясь, поскакала туда. До ледяной чаши тоже мало кто доплывал, и в зале мы снова были вдвоём, не считая материализовавшихся брауни, снабдивших нас махровыми полотенцами. Как хорошо, что они есть тут! Всё-таки умеют эльфы пожить) После полотенец нам были выданы совершенно одинаковые махровые же халатоподобные одеяния, только что размеров разных. Я ухватила не своё, совсем в нём утонула и была безжалостно вытряхнута Трандуилом, между прочим заметившим, что такой выдающейся жадности он никогда не встречал. Но тут я уже смогла отшутиться, напомнив, кому, по мнению гномов, досталась драконья жадность. Владыка скромно указал, что я его превосхожу в этом плане, раз урвала его одежду. Тут возразить было нечем. Я бы сказала, как это всё было поразительно, восхитительно, потрясающе, но он и так знал, озвучивать было ни к чему.

После героического купания и перенесённой болезни аппетит проснулся волчий, и как раз к семи мы заявились в пришественный зал, застав те же лица и ещё кучу других. Я не особо смотрела по сторонам, налегая на трюфеля в сметане (где они их берут зимой? в пещерах, наверное, выращивают, как гномы), виноград и простоквашу. Трандуил снова был пойман советниками и, когда я наелась и заскучала, просто приказал брауни проводить меня к себе. С благодарностью попрощавшись, вышла из зала.

В гардеробной подошла к зеркалу: волосы, глаза, кожа сияют. Водичка-то волшебная, похоже. И, кстати, после «надцатого» бассейна и без мыла до скрипа отмываешься) О, на столике под зеркалом лежит ожерелье. Наверное, брауни принесли. Наступила темнота, и саламандра в камине уютно так сияет и греет. На кровати новое бельё из небелёного льна и новое пуховое одеяло, больше и толще старого. Шарман) Госпадя, вот как хорошо спать в кровати под одеялом, а не по лесу шастать! Но спать пока не хотелось, и я поползла на террасу. Побродила там и села в кресло, завернувшись в хламиду эту махровую. На улице холод, но в ней тепло было. Сидела так, глядя на узкую полоску догорающего заката, не знаю сколько, просто дыша, пока не услышала с соседней террасы знакомый баритон:

— Не спится?

О как, я соседствую с королём не только в пиршественном зале… Посмотрела направо: деревянная решётка, увитая сухой жимолостью; теперь, когда пригляделась, вижу владыку, откинувшегося в таком же кресле. Террасы сообщаются, на соседнюю ведёт деревянная лесенка в три ступеньки.

— Не спится.

— Блодьювидд, хотел спросить: может быть, тебе хочется… чего-нибудь? Только скажи, я сделаю для тебя всё, — надо же, как глухо звучит голос из-за этой перегородки.

О, отлично, нужно ковать железо, пока горячо. И я, ничтоже сумняшесь, попросила:

— Пусть мне привезут кота, если есть они где-нибудь в окрестностях в человеческих поселениях. Он будет спать со мной, мурчать, и мне не будет одиноко в постели.

Мне показалось, или владыка несколько ошеломился, ожидая чего-то другого? Чему он смеётся? Просмеявшись и прокашлявшись, с сожалением в голосе произнёс:

— Невозможно. Иди сюда, и я покажу, почему.

Задумалась. Владыка продолжал соблазнять:

— Ну же, смелее) Ты же хочешь посмотреть, как живут эльфы?

Хм… предложение, от которого просто так не откажешься, и я заскакала по ступеням наверх, морозя лапки. Что ж, терраса такая же, но дальше… Трандуил живёт в норе практически! Мне тут было бы тяжело жить — это отсутствие внятных углов, эти сияющие вместо ночников поганки на стенах! Только камин на мой похож ещё. Кровать из перевитых корней и стволов, с рогами какого-то доисторического чудовища в изголовье! Низенькая травка вместо белья, без никаких одеял! Ух, ну точно же Кощей Бессмертный! И ему тут уютно… да, совсем не человек, конечно. Апофеозом экскурсии стало явление любимца Трандуила: из-под кровати на меня вызверилась кобра. Белая. Семиголовая. Семь раздутых капюшонов, клыки, холодно поблескивающие глазки. На террасу меня вынесло, как пушинку. Кобра, не преследуя, кажется, даже с некоторой опаской уползла обратно под кровать — по-моему, поражённая моей реакцией. Отвизжавшись и подышав, я, собрав всё достоинство, сказала владыке, что понимаю, да: его зверушка с котом не уживётся. Про себя сожалея, что при мне нет лопаты, которой я бы на эмоциях показала мать кузьмы змеюке и владельцу её, тоже змеюке. Пусть бы подтвердил свою славу первого мечника!

— А что, и подтвердил бы, — чорт, когда он так хихикает, то похож отнюдь не на феечку, а на молодую, но вполне себе состоявшуюся Бабу Ягу.