Королевская канарейка (СИ)

А может, второй бокальчик и лишним был. Потому что к себе я вернуться решила почему-то через Трандуилову галерею. Он очень убедительно сказал, что террасы всё равно сообщаются — можно и так пройти. Это было логично, и мы прошли по анфиладе залов, в которых было темно, хоть глаз выколи. Хорошо, что эльфы видят в темноте лучше людей, и владыка не дал мне сломать шею, поддерживая в стратегические моменты. Оказалось, что за парадным залом для церемонии одевания короля есть ещё гардеробная, кабинет, ещё что-то и ещё, а уже потом нора, зайдя в которую, владыка счастливо застонал. Я его очень понимала, и благодушно, но наспех пожелав хорошей ночи, мнила добраться до своей человеческой норки, но была приостановлена предложением ещё посидеть на террасе. Ночь-то и правда хороша, не грех такую продлить. Подумав, сказала, что устала от платья и обуви, и хочу раздеться, поэтому, наверное, нет; на что, опять же, поступило абсолютно логичное предложение всё снять и переползти в уютную домашнюю одежду: вот, владыка даже свою пожертвует, он пока раздеваться не хочет. Совершенно не увидев никаких препятствий, сволокла с себя всё, сняла заколки и счастливо завернулась в тёплый балахон, утонув в нём. На террасе уже откуда-то взялся кувшин с подогретым красным: ну конечно, для этой погоды оно тоже подходит как нельзя лучше — снег же валит) Но в балахоне было очень тепло, как будто носишь на себе уютный дом. После танцев и смеха напала молчаливость, и я просто присела на кресло напротив владыки, задумчиво цедящего вино. Пить больше не хотелось, но посидеть рядом было приятно. Светлячки высвечивали то холёную руку, держащую бокал, то умиротворённое лицо Трандуила. Уже слегка задрёмывая, поглубже зарылась в его балахон и вдохнула запах:

— Чем пахнет? — еле уловимая насмешка в голосе.

— Старым ледником, замшелыми холодными камнями… чуть-чуть оттенок ментола — и лилий. Сорта «Регале», — ответила тоже с насмешкой, но чистую правду, — древний король пахнет древним льдом и королевскими цветами, логично же, — и захихикала.

— Что, староват для тебя?)

— Ах, ваше величество, вы юны и прекрасны, — беззаботно ответила, выпрастывая из-под себя начавшую затекать ногу, чтобы поудобнее сесть. И замерла: ступня оказалась поймана. Удивлённо вздохнула и прислушалась с любопытством к ощущениям: рука короля была тёплой и приятно грела; не хотелось сразу выдёргивать ногу, и я затихла. Чувствительные руки — удивительно, как они остаются нежными и сверхчувствительными, и при этом имеются положенные при фехтовании мозоли. Это кажется таким невозможным. Палец немного надавил на подъём ступни, вызвав очень приятные ощущения:

— Сейчас темно, но я помню, что здесь у тебя родинка, — Трандуил говорил приглушённо, и голос его становился всё ниже и бархатистее.

Помолчал и добавил:

— Она снится мне.

Вздохнула, очарованная и разочарованная одновременно: ведь как изящно всё сделал, и всё испортил. Хорошо же сидели( Попыталась аккуратно отнять ногу, но он не дал:

— Не беспокойся, Блодьювидд… сегодня я не готов к подвигам в честь богини любви. Арена забрала почти все силы. Просто расслабься, это всего лишь массаж ног. Позволь мне…

Расслабилась и позволила положить свою ногу на его колено. Не было сил сопротивляться: прикосновения и поглаживания были очень приятными, и развезло сразу и сильно. Не знаю, что это для владыки, но у меня ступни очень чувствительные. Когда-то давно со мной случилась странная история…

Я помню тот день, как смех, как беготню босиком по цветущему белому клеверу и размахивание ракеткой. В основном помнится ногами: ощущение от клевера, от его листьев и цветов, и от холодной росы на них, и немножко от грязи, и сопротивление воздуха разгорячённым ногам, когда скачешь за воланом. Партнёр был что надо: принимал самые сложные подачи и отбивал так, что ловить было интересно. При этом ещё смешили друг друга, и словесная подача отбивалась так же непринуждённо, с подкруткой; нечасто так бывает.

Муж смотрел (уж бывший теперь — о да, я полна лишних подробностей), как я бегаю, и похвалил: сказал, что хороша и на Марию Шарапову похожа. Проглотила горечь от простодушного комплимента, улыбнулась и поблагодарила.

Мы собрались уезжать. И как-то очень ловко это вышло: оказалось, что я сижу в машине, свесив ноги наружу, а гостеприимный хозяин старательно смывает грязь из шланга, не стесняясь прикасаться к ступням. И уже не смеётся, а молчит. И я молчу и смотрю, как солнце дробится в струе. И стараюсь ничего не чувствовать — я же порядочная замужняя женщина, мне не положено. И кошусь на мужа — нет, он смотрит и не видит, не понимает. Для него ноги это просто ноги — культяпки, которыми ходят.