Королевская канарейка (СИ)

Завсхлипывала жалестно, уже над третьим бокалом. Шамана было жаль. Что всё так худо, я не подозревала. В голове запрыгали сомнительные мысли, но как их подать, не знала. Впрочем, с владыкой подавать и не требовалось. Он ещё раз внушительно повторил, что мои улыбки для шамана — кратчайший путь в Чертоги Мандоса. Всхлипывала, а мысли в тот момент были совершенно дурацкие: что-де владыка напоминает чем-то донну Беладонну из мультфильма про поросёнка Фунтика, когда у неё пытались прибавку к жалованью выцыганить, а она отрезала: «Меньше — можно, больше — нельзя!» — да так убеждённо, что все поверили и проглотили возражения.

Сидела, поджав ноги и с горечью глядя в темноту ночного сада — пока красивая рука не взяла за ступню, не сжала, и владыка не перешёл на квенья. Уж что-что, а утешить и заставить забыть всё на свете он умел.

Примечания:

«vanimle sila tiri» — сияющая красой

152. Договор

глеб людоедам глядя в лица

смог из котла договориться

© zlobins

Жалко застонала, когда владыка с утра попытался разбудить. Сказала, что хочу поспать и никого не видеть после вчерашнего. Трандуил понимающе похмыкал и сочувственно сказал, что я впрямь и чересчур занята и устала. И что надо дать нам с квенья отдохнуть друг от друга… предположим, до осени. Смешно, но почувствовала себя выпущенной на каникулы, да ещё и на месяц раньше. Хотя учиться никто не заставлял, но я сама думала, что надо знать язык народа, среди которого живёшь, и, по возможности, не слишком плесневеть мозгами. И хотелось какого-то минимального уважения владыки… хотя бы как к канарейке, а не как к курице. Он на мысли на эти ничего не сказал, только засмеялся и поцеловал в родинку на подъёме стопы:

— От мэтра Наина я тебя тоже спасу, и поверь, такой подвиг не каждому по силам.

Это было шуткой только отчасти: я как-то заспалась почти до полудня в покоях аранена (ну бывает ведь такое, что ночью поспать не доведётся), так гном туда ломился и был крайне настойчив. Охрана его удерживала, но от воплей я проснулась. Завернулась в хламиду, выползла и обречённо пошла позировать.

С благодарностью посмотрела на владыку — вот да, было бы неплохо и мэтра до осени чем-нибудь ещё занять.

— До осени с ним не получится. Гномы упёрты. Пока он скульптуру не доваяет, за другой заказ не возьмётся. Но пару недель потерпеть его заставлю — скоро Бельтайн, скажу, что тебе надо праздновать. Традиции гномы уважают. Зубами скрипнет, но потерпит.

Благодарно обвилась сонным телом вокруг резко выдохнувшего владыки — ах, как очами полыхнул, как дрогнул! — но нет, нет, нельзя, уже ждут на церемонии, и некому спасти его от этого, как он меня от гнома спас. Не стал задерживать, и спасённая я поползла к себе досыпать.

Проспала до полудня. Лежала, потягиваясь, наконец-то ощущая себя королевской метрессой. У Алексея Толстого солдаты говорили про Екатерину, что, ставши царёвой полюбовницей, она полдня спала, полдня потягивалась и пироги пряниками заедала. А вот кстати про пироги… — и, умывшись, как кошка лапой, я решила прогуляться в столовую. Никого, кроме стражи, не было видно в просвеченных полуденным солнцем переходах дворца, а Пеллерен, идущая сзади, была так тиха, что я себя в одиночестве ощущала.

Сквозь блаженное каникулярное безделье свербила мысль, как я теперь буду с Глоренлином видеться и не думать про то, про что не надо думать. Я ему сочувствовала и никак не хотела унизить. Впрочем, это-то он тоже увидит… Спрятаться от него не выйдет, он всё время почти рядом с королём. Где-нибудь да столкнёмся. Что делать, непонятно, да и что я могу? Только хуже будет.

Но к дереву ещё раз съездила. Мелкая весенняя морось не располагала к прогулкам, пешком идти не хотелось, и мы с Пеллериен поехали.

На месте дерева не увидела. Подумав, что это приступ топографического кретинизма, поездила кругом — нет, место вроде бы то. Слезла с Репки, походила туда и сюда — нету!

Обычно очень сдержанная Пеллериен, не выдержав, спросила, не ищу ли я чего. Растерянно призналась:

— Дом Глоренлина. Вроде был здесь… — хотела ещё смущённо извиниться, что я-де не эльф, мне деревья в лесу иногда одинаковыми кажутся, да не успела.

Пеллериен, слегка кланяясь (да когда ж она ко мне привыкнет! наверное, никогда, если правда забеременеет на Бельтайн, он уж через несколько дней…), сообщила:

— Эру Глоренлин, очевидно, не хочет гостей, и чтобы видели его дом, тоже не хочет. Искать бесполезно.

Представила в красках, как эта дендрогангрена в ночи вытаскивает корни и уходит поглубже в пущу, и аж передёрнуло. У меня, наверное, сильно поражённое лицо было, потому что Пеллериен сочла нужным пояснить:

— Богиня, любой эльф может скрыть своё жилище от глаз. А уж тем более Великий шаман. Можно искать всю жизнь и не найти.

Надо же. Хорошая штука, удобная. Стояла, не зная, что делать.

Репка нетерпеливо вздохнула и с надеждой шевельнулась. Мокнуть ей не нравилось. На королевских хлебах она стала очень круглая, выхолена и избалована была до последнего предела. Я тоже вздохнула и тронула поводья.