Королевская кобра

Связь, естественно, барахлила, но до Шпиллера Василий дозвонился. Потребовал забрать топливо в Ермолино и пригнать сюда, сказал, что ТЗ не вернет, и такие подставы, как оставить батальон без ТЗ, он Шпиллеру не простит.

– Прекрати свои одесские шуточки, гони заправщики, позвони с утра Волкову, скажи, чтобы тебе направил новые. Мне без них – полная труба.

Борисыч еще рассказал какой-то бородатый анекдот, но подтвердил, что такой обмен его устраивает. Естественно, что все старые машины он слил в отдельный гвардейский. В общем, еще сутки простаивали, затем появился капитан Захарченко, разведрота.

– Петр Петрович просил напомнить, что за тобой Свирьстрой и песчаный карьер.

– У меня пехоты нет.

– А мы-то на что?

– Тогда другое дело. Приказ есть? Потому как я в резерве 7-й армии.

– Есть.

– Тогда начинаем подготовку.

Танки первой роты были на том берегу Ояти. Они и выгружались там. Сразу за железнодорожным мостом существовал отворот влево, который шел по берегу Ояти параллельно основной ветке. Там находилась Оять – грузовая. Там, за рекой, кто-то сложил наши боеприпасы, там же стоял истребительный полк на И-16, прикрывавший этот участок побережья Ладоги. Военлетам очень не понравилась выгрузка и проход тяжелых танков по их «неприкосновенной территории», поэтому основная часть батальона высажена на противоположном берегу реки, и переправиться она могла, только погрузившись вновь на платформы. Ближайший мост в полутора часах хода вверх по реке в Алеховщине. Да пара бродов с недостаточно прочным грунтом. Но «что имею, то и введу». Деваться некуда, надо ехать к летунам-воякам договариваться, в общем, мороки было больше, чем смысла. Приток боеприпасов и пополнения на этот берег мы оборвали. У финнов есть, правда, Н2П, некогда служивший переправой у Лодейного Поля, но «неожиданный» их выход на правый берег Свири, прямо к мосту, вынудил понтонеров перерубить троса на нашем левом берегу. Мост уплыл к финнам в качестве подарка, а они – народ хозяйственный, сразу из воды его вытащили, потопить не дали, и держат его где-то в лесах. Где и когда они наведут эту переправу – одному богу известно. В общем, пока мы готовились, финны высадились у Коквениц (станция Сегежи), решив отрезать Лодейное Поле от Большой земли. Но через два часа им пришлось рубить концы на переправе и возвращать понтоны их законным владельцам. Пауза, которую мы выдержали, отведя танки в Оять, пошла нам на пользу. Привыкшие к тому обстоятельству, что наши войска и население быстро скатываются к панике, они решили одним ударом разрубить этот гордиев узел. Скорее всего, данные на наш танк они получили. Мост в Алеховщине наши танки пропустить не мог, да и финско-немецкая авиация в тот день его здорово повредила, а то обстоятельство, что танки стоят в монастыре, скорее всего, было им известно. Разведка у них работала прекрасно, особенно учитывая то обстоятельство, что против нас действовал РОВС (Руссский Обще-Воинский Союз). Одним из его почетных членов был генерал или уже маршал Маннергейм. И эти места для некоторых его членов были родными, хуже того: изъятой собственностью. Там, у Коквениц, существовал паром через реку. С его помощью, без всяких катеров, финны вручную установили Н2П и переправились через Свирь, попытались, и успешно, захватить станцию Заостровье, в 18 километрах от Ояти.