Королевская кобра

– Но их же там убьют, – в меня же его слова наоборот вдохнули сил. И я бы вскочила, чтобы бежать брату на помощь, если бы могла разглядеть дверь в кружащихся стенах.

– Если наши предположения верны, то твой господин, бывший господин, уже должен предстать перед Матерью, – голос Абхея становился все тише. – А если еще нет, то уже близок к этому, ведь отцу Саджита хватило одного пореза. Дети Поллава еще слишком малы, чтобы с оружием отвоевывать то, что им не принадлежит, а слуги не посмеют поднять руку на господина. Тем более, что отдавать приказы уже некому, – последние слова я еле различила, но все равно не могла успокоиться.

– А что будет с детьми, женами, слугами? – перед глазами встали Марна, младшая жена – совсем еще ребенок – малыши, цепляющиеся за материнские сари.

– Я уже говорил, Саджит их не обидит, – собрав остаток сил, проговорил Абхей и закрыл глаза.

Меня тоже клонило в сон и уже не было сил сопротивляться.

Так плохо мне не было даже когда в храме поили ядом. Я то просыпалась, то впадала в забытье, и всегда, когда открывала глаза, Абхей был рядом.

Если меня мучила жажда, то около губ оказывалась пиала воды. Дрожала от холода – он укрывал. А когда рана начинала болеть особенно сильно – давал макового молока.

Никто и никогда обо мне так не заботился.

Проснувшись утром, когда первые солнечные лучи робко заглянули в крошечное окно, я почувствовала себя лучше, вот только бок… Но все-таки осторожно повернулась и собралась слезть с кровати, когда увидела Абхея – бледный и осунувшийся он вытянулся на самом крае кровати и казался совсем беззащитным.

Прикусив губу, чтобы не застонать от боли, я придвинулась к нему и убрала со лба спутанные влажные волосы.

Абхей замычал, дернулся, повязка на руке съехала, и открылась красная воспаленная рана.

Познаний у меня было мало – врачевать раны нас не учили, но я все же решила, что стоить снять повязку и все промыть. Но для этого надо встать…

Рука болела, бок тянуло, на все остальные порезы уже можно было не обращать внимания, но, собрав все силы, я поднялась и, стараясь держаться поближе к стенам, пошла искать воду.

Она нашлась в больших кувшинах на заднем дворе, где была кухня.

Как с ними справиться? Я бессильно опустилась на землю. Потом перед глазами предстало бледное лицо Абхея, и я взяла себя в руки – невзирая на слабость, он всю ночь ухаживал за мной. Так неужели я не смогу всего лишь промыть рану.

Болью прострелило все тело, но я отлила немного воды в емкость поменьше. Неспеша, осторожно, иногда останавливаясь, чтобы переждать головокружение, вернулась в комнату.

Почему же во всем доме никого нет? Разве они не должны были уже вернуться? Хоть кто-то?

Теперь ткань. Но где ее взять?

Мое сари не поражает чистотой – никто не решился меня переодеть, и теперь оно засохло жесткой коркой. Дхоти же Абхея было чистым, видимо, юноша смог вымыться.

Не сомневаясь и не колеблясь, я оторвала кусок от нижнего края и смочила в воде, после чего промокнула рану.

Абхей застонал, пошевелился, но не проснулся. Сполоснула тряпицу, отжала и снова приложила к порезу. Так продолжала пока вода не помутнела, а рана не порозовела. Теперь надо снова намазать медом и перевязать.

Придется опять идти на кухню. Более серьезную рану на ноге я решила не трогать. Скорее всего, как и моя на боку, она сейчас покрыта грубой толстой коркой.

«О Мать, дай мне силы!» – поднимаясь, прошептала я, и тут в дверях показался Ману. Один.

Перед глазами потемнело.

Когда пришла в себя, то обнаружила, что лежу на кровати, а учитель накладывает Абхею повязку.

– Ты чего вскочила? – хмуро глянув на меня, проворчал Ману. – Ты еще слишком слаба. А если бы упала и рана открылась?

– Реянш! – воскликнула я, вспомнив, почему лишилась чувств. – Что с ним?! – желая и боясь услышать ответ, стиснула покрывало.

– С ним все в порядке. Ты слишком переживаешь за всех, а должна бы подумать о себе. Реянш вместе с Саджитом сейчас в особняке. Саджит устанавливает свои порядки, а твой брат помогает. Станет посвободнее и придет.

– Но они там одни! Разве это не опасно? – воскликнула было я, но посмотрела на спящего Абхея и понизила голос до шепота.

Ману укоризненно покачал головой.

– Разве я ушел бы, если бы им угрожала опасность?

– Расскажи мне все, – потребовала я, приподнимаясь и садясь. – Как ты узнал, что нам нужна помощь?

– Хорошо, расскажу, если позволишь осмотреть твои раны.

Я Кивнула, и Ману, аккуратно снимая повязку на плече, начал говорить:

– Накануне решающей игры Абхей пришел и сказал, что ночью все закончится. Он поставит хозяина особняка в безвыходное положение и отыграет тебя, а потом, у сломленного потерей уже ничего не будет стоить отыграть и особняк.

Я поморщилась, когда учитель оторвал ткань от раны.