Королевская кровь-11. Чужие боги

— За деревней есть небольшой храм, — упрямо сказал Димка. — На берегу озера. Можно от него попробовать.

— Можно, — согласился Ситников задумчиво. — Тем более что из Березовой до Иоаннесбурга ходят автобусы. Я дам твоим ключи от теткиной квартиры, поживут там.

— Так что? — нетерпеливо и с явным облегчением проговорил Поляна. — Я звоню мамке? Пусть через полчаса ждет нас? Как раз дойдем туда.

Матвей повернул голову к хутору, затем к деревне.

— Не торопи их. Нам поесть надо, — сказал он так же спокойно. — И подготовиться.

Димка вскинулся… и ничего не сказал. Кивнул. У них всегда так было — Поляна пер вперед, Ситников вносил размеренность.

— На голодный желудок мы переход не удержим, быстро выжрем резерв, — продолжил Матвей. — Надо еще у Дорофеи молока выпросить. И накопителей бы нам…

— Может, у отца Олега из часовни свечей взять отгоревших? — загорелся Дмитро. — Лучше бы камни, но и свечи хорошо. На крайний случай поддержат резерв.

— Попроси, — согласился Ситников. — Звони матери, Дим. Пусть, — он посмотрел на часы, — к трем будут готовы. Скажи, чтобы брали только документы и деньги. Сам понимаешь, чем тяжелее нагрузятся, тем сложнее нам будет. И предупреди, что, возможно, всех соседей вывести не сможем. Завтра тогда выведем.

— Все сам знаю, — проворчал Димка, спешно набирая номер на телефоне. — Да топай, Матюха, в гору. Обед ждет. В горочку, горочку, давай, времени нет!

Матвей усмехнулся и пошел к хутору, слушая, как Поляна, шагая следом, быстро объясняет все матери. Димка, когда нервничал, становился на редкость заведенным и на месте стоять не мог. А вот сам Ситников привык все продумывать, прежде чем действовать. Они были не похожи — и при этом великолепно уравновешивали друг друга.

После обеда Матвей подошел на кухню к Дорофее Ивановне (капитана Дробжек и полковника Стрелковского уже за столом не было) и попросил банку молока. Хозяйка окинула его подозрительным взглядом, но трехлитровую холодную банку выдала, и сверху еще добавила два каравая. Видимо, решила, что стандартным обедом Матвей не наедается.

Димке удалось раздобыть свечи — отец Олег был в часовне один и совершенно удовлетворился объяснением, что огарки нужны как накопители для тренировки переходов.

Никто не задержал двух конспираторов, командирам было доложено, что они идут прогуляться в деревню; туда, сменив военную форму на гражданскую, друзья и направились — до трех часов оставалось еще сорок минут. Вокруг шелестели пышной листвой и сережками березки, Матвей нес неудобную скользкую банку, Димка грыз горбушку каравая, и добрались они быстро. Прошли по главной улице Березовой, здороваясь с любопытными жителями: среди местных давно запустили легенду, что все мужчины с хутора Дорофеи — ее внуки и правнуки, и, похоже, старушку-ликвидаторшу тут считали хорошо погулявшей в юности и наплодившей десятка два детей.

Небольшой храм, стоявший поодаль, за яблоневым садом, был открыт, но служительницы внутри не оказалось. Видимо, тоже ушла на обед.

Озеро плескало метрах в тридцати от здания, и стихия Синей была здесь мощнее, прочнее, усиливая и землю, и воздух. Друзья зашли за храм, чтобы не привлекать внимания Зеркалом, расставили свечи на песке по широкому кругу, в центр которого встал Матвей. Он имел больше опыта в дальних переходах, но опорным все-таки решили делать именно его — Димка лучше знал и Менск, и своих родителей и легче мог настроиться на них, чтобы перейти.

— Мам, — сказал Поляна в трубку, — готовы? Все, я иду.

Он кивнул Матвею, засовывая телефон в карман, встал рядом с ним в круг свечей — и они зашевелили пальцами, как почти год назад в кабинете Свидерского во время сдачи зачета.

Целая жизнь прошла с той поры. Они стали сильнее, собраннее, опытней. И Зеркало на этот раз выстроилось ровное, большое, без волн и дрожи, и стал в нем проявляться двор родителей Поляны, силуэты людей…

— Три, два, один… держи! — Дмитро перекинул почти все нити плетения на Матвея, оставив две проводные, — и тут же шагнул в Зеркало, и сразу же, ступив на землю по ту сторону, сплел стабилизирующее, укрепив выход. И только после этого оглянулся.

Родители и ближайшие соседи с детьми, которых Димка знал с детства и учился с ними в одной школе, стояли совсем рядом. А двор и окрестности были полны людей, которые держали огромные баулы, связки с кастрюлями, вещами, чемоданы. Кто-то приехал на мотоцикле, кто-то качал ребенка в коляске. Какие пятнадцать человек? Сотни полторы как минимум. И все эти десятки людей, загудев, закричав радостно, качнулись к Зеркалу, стоило тому перестать дрожать.

— Стоять! — рявкнул Димка, удерживая переход, и толкнул от себя по кругу слабенький мгновенный щит, останавливая народ. По лицу покатился пот — это оказалось сложнее, чем он думал. — Мам, да как так? Мы не вытащим всех!

— Димочка, но не можем же мы их бросить, — со слезами проговорила его замечательная мама, которая, к сожалению, никогда не умела держать язык за зубами. И, конечно, все сделала по-своему: собрала четыре чемодана и кучу сумок.