Королевская кровь-12. Часть 2 (СИ)

«Ты же понимаешь, что это оружие ничего не решит, — взглядом сказал ему Тротт. — Два магазина — это ни о чем».

«Зато у нее будут заняты руки и голова», — выразительно глянул на него Чет, и Макс кивнул в знак согласия.

— Пора, — дракон разлил по плошкам из котелка дымящийся сладко пахнущий напиток. — Учитель учил меня, что перед сложным боем не нужно наедаться, иначе будешь неповоротлив, как обросшая шерстью овца. Но укрепить силы надо. Это мед воинов — пейте, друзья. Я сделал его из ягод, трав и меда.

Они действовали быстро — выпили терпкий, пахнущий ягодами напиток, который на секунды вскружил головы и затем сделал их ясными. И обнялись втроем, склонив головы.

Принцесса была бледна, но взгляд ее стал почти диким, яростным, а у самого Тротта внутри вдруг наступило ледяное равнодушие. Он знал, что доведет ее. Сегодня, уже через несколько десятков минут она уже будет в безопасности.

А он уйдет с ощущением сладости ее губ и нежности ее рук. И с открывшейся яркой, ослепительной любовью — чувством, ради которого можно умереть.

Макс поднес к губам флягу, на треть заполненную водой с Туры, и опустошил ее в несколько глотков. А затем ощутил, как закручивается в груди и вокруг него привычная леденящая мощь. Пространство вокруг стало серым, будто выцветшим, и схлопнулось.

Алина

Она не успела подготовиться к перебросу — слишком быстрым был переход от неги и нежности, от ощущения горячего тела Макса — теперь уже мужа, настоящего мужа! — и той бездны любви, которую ощущала она сама и видела в его глазах, к осознанию скорой битвы и скорой потери.

Разве к этому вообще можно быть готовой?

Но тело и мозг, тренированные долгим походом, действовали автоматически, и страха за себя больше не было. Только за Тротта. За человека, ради которого она готова была свое сердце вскрыть и отдать за его жизнь всю кровь.

Не было времени плакать. Не было возможности метаться.

Оставалось идти к цели и биться до конца. За себя и за него. Под рукой были нож и автомат — и пусть она не воин, своих спутников она не подведет.

И когда глаза Макса наполнились тьмой, а вокруг поднялась серая мощь, Алина сжала ладонь на рукояти ножа, готовая тут же биться, резать, кромсать, пробивая себе и спутникам дорогу к спасению.

Их опять выбросило в воду, на мелководье, и Алина, выбираясь на берег по склизкому илистому дну, почти ослепшая и оглохшая от переноса, отчего-то отчетливо ощущала яркий солнечный свет и понимала, что она сейчас на нем как на ладони. Она упорно ползла, ползла вперед, к силуэтам папоротников впереди. И там уже, прислонившись к стволу и поняв, что прямо сейчас никто не схватит страшными челюстями, не проткнет и не разорвет, смогла оглядеться.

Рядом за стволами стояли Четери и Макс — с них текло так же, как с нее. У Тротта глаза продолжали источать тьму, и он разочарованно что-то бормотал.

— Могло быть хуже, Великий, — отозвался Четери. — Можно сказать, ты удачно нас перенес.

Вечный Ворон досадливо покачал головой.

— Я сделал все, что мог. Хорошо, что нас никто не видит и мы не вышли посреди лагеря. Но мы все еще слишком далеко.

Алина поднялась, шатаясь, присмотрелась. Головокружение постепенно уходило.

Перед ними лежала река, точнее, один из ее рукавов — вдвое уже, чем русло, вдоль которого они шли все это время. Три сопки теперь находились по правую руку, из них до сих пор текла лава. Там же, справа, в реку впадал еще один рукав, вместе с первым вырезая в равнине огромный клин, простиравшийся до центральной и правой сопки.

А еще за рекой слева и справа лежали порталы — но они были далеко! До ближайшего, слева, было километра полтора-два, не меньше, а правый, который находился меж двумя рукавами, и вовсе угадывался по едва заметному мерцанию над рекой и кружащимся в сине-фиолетовом солнечном небе стрекозам.

И совсем далеко, наискосок от них находился портал, в который продолжали идти войска. Хорошо, что равнина была плоской, как доска, и просматривалась на километры вокруг.

— Пойдем к левому, — тихо сказал Тротт, — до правого часа два ходьбы.

Алина всмотрелась в противоположный берег. Он зарос камышом, а за ним лежали опустевшие лагеря — видимо, тут когда-то стояли большие армии, а затем они ушли в порталы на Туру и оставили после себя загоны, остовы шатров и пятна костров, телеги, мусор и хитиновые останки инсектоидов. И только вокруг порталов еще теплилась жизнь — там дымили костры, там стояли дозорные вышки и парили над порталами десятки стрекоз, а вокруг вышагивали казавшиеся отсюда небольшими охонги и тха-охонги.

Раздался знакомый гул, и троица быстро отступила под прикрытие деревьев. Стрекозы летали и над рекой — и, как и на низком берегу соседней реки, то тут, то там в прибрежных зарослях на той стороне были видны вытоптанные тропы, по которым на водопой водили тха-охонгов.

— Получается, нам опять как-то нужно переправляться через реку? — спросила она, провожая взглядом пару раньяров и не узнавая свой голос, таким надтреснутым он был. Следом, вдалеке, уже летела еще пара. Кто-то очень озаботился охраной равнины по периметру.