Королевская кровь-12. Часть 2 (СИ)

Да и разве дело ему, взявшему столько твердынь и почти победившему колдуна Дар-мон-шира, чахнуть в глуши, опасаясь, что на него наткнется патруль? Здесь не построишь свою твердыню, не станешь властительным тха-нором.

Нет, ему мил Лортах. Пусть здесь, на Туре, много чудес, которые он хотел бы видеть и у себя дома. Он, обладая цепким умом, оценил и бытовые прелести, и военные достижения. Но здесь он проигравший беглец. И выиграют ли боги или проиграют (хотя разве они могут проиграть?) — его участь предрешена.

А там, без богов, он будет сам себе хозяином. Возможно, никто и не узнает, что он проиграл. А если и узнает — во главе верной армии, защищенный крепкими стенами родовой твердыни Ренхис, на обильных и тучных землях далеко от моря, там, куда океан не дойдет еще долго, он сможет заткнуть рты и стать во главе империи.

Как воин, служащий Нерве, он испытывал тяжелое раздражение оттого, что проиграл.

Как боец, понимал, что сделал все возможное, и наказывать его не за что. Он не совершил ни одной ошибки, он действовал тонко, уверенно и предусмотрел все.

Просто враг оказался удачливее и сильнее.

Но его накажут просто потому, что он разочаровал и не справился. Накажут за верность и стремление к победе. И это несправедливо. А на Лортахе можно будет выжить и без богов.

И если здесь люди так бьются, то что же могут местные боги? И не станется ли, что боги Лортаха не победят?

Для него это была такая внезапная и кощунственная мысль, что он замер, мотнув головой. А затем быстрее двинулся по лесу.

Через час удалось захватить мысленно не стрекозу — охонга, подозвать его и взобраться на спину. И понестись в сторону пульсирующих врат.

Около них царило беспокойство — нейры палили вверх из гранатометов, то и дело понимались ввысь новые стайки стрекоз. Ренх-сат присмотрелся и выругался — в небесах бились драконы, а защищал их колдун Дармоншир в змеином обличье.

На миг мелькнула мысль самому оседлать раньяра, призвать всех крылатых инсектоидов из округи и попробовать еще раз вернуть себе честь и славу — и доспехи! — но он уже знал мощь колдуна и понимал, что раньяров, оставленных у врат, не хватит, чтобы его победить. Разве что просить раньяров у Тмир-вана и возвращаться сюда. Или ждать, удастся ли колдуну проникнуть внутрь, и встретить его там во главе отряда? И там же уже захватить — будет ли работать его сила на Лортахе?

Встречные наемники узнавали прославленного генерала, с удивлением расступались. Он ехал, выпрямившись, глядя поверх голов, но ощущал себя голым — белые доспехи остались у колдуна, и только верный меч был при нем.

Сюда еще не дошли слухи о проигрыше, но вот-вот долетят стрекозы с теми, кто успел сбежать с битвы. И тогда его могут и свои не пропустить.

Однако пока что на пути никто не вставал.

Сверху донеслось шипение и Ренх-сат поднял голову. Белый клубящийся змей смотрел на него с небес, и Ренх-сат увидел, как тот вытягивается стрелой, чтобы рвануть вниз, схватить, снова пленить. Как колдун стал бы спасением для Ренх-сата, так и тиодхар стал бы спасением для друга колдуна.

Генерал усмехнулся и подал охонгу мысленный приказ за секунду до того, как в глазах змея созрело решение. Охонг прыгнул в портал — и вынырнул с той стороны, из врат, самых близких к трем сопкам, которые впервые на памяти Ренх-сата извергались: ближайший поток лавы неторопливо двигался параллельно рукаву реки.

Внизу появление победоносного тиодхара вызвало недоумение. Ренх-сат неспешно вел охонга вперед: перед ним расступались нейры, склоняли головы патрули, застывали, привлеченные ментальной силой, сидящие на земле подобно псам в ожидании охоты невидши. Но в глазах людей он видел настороженность и опаску. Почему тиодхар один? Почему он в таком виде? Где его свита? Где армия?

— Эй, люди, — крикнул он высокомерно, чтобы сбить неизбежную мысль, — пролетали ли здесь жрец Имити-ша и мой связной Арвехши?

— Да, — крикнул ему патрульный, — они привезли колдуна-пленника, его понесли к Тмир-вану! — И наемник указал рукой в сторону середины долины, туда, где стоял лагерь Тмир-вана и ныне сияли новые врата, в которые то и дело входили большие отряды всадников на охонгах.

Ренх-сат вспомнил, как сам выходил в Инляндию во главе почти сотни тысяч бойцов и десятков тысяч инсектоидов, как был полон азарта и боевого предвкушения, и вновь ощутил на зубах вкус крови и проигрыша.

— Хорошо, — бросил он и направил охонга к ставке Тмир-вана. Немного отъедет от скопления нейров, подзовет стрекозу и полетит в свои земли.

И тут заревело, потемнело, затряслась земля, закричали люди. Охонг прыгнул в сторону, другую, сшибся с вставшим на дыбы тха-охонгом, отлетел — Ренх-сат, оглушенный, поднял глаза и увидел, как низвергается в портал Нерва. И в это время на тиодхара кувырком налетела стрекоза, задев крылом — он едва увернулся, но удар пришелся по голове и он на мгновение обмяк на несущемся куда-то охонге.