Королевская кровь

Он тоже устал, так, что даже не захотел есть. За окном царила южная ночь, родная ему влажная и теплая ночь, пели птицы, чуть слышно журчал фонтан в холле. Рядом с фонтаном, на маленьком столике, все еще стояла шахматная доска с выстроенными друг против друга белыми и черными фигурами. На них падали тени от колышущихся занавесок, и казалось, что они двигаются, меняют свои застывшие позиции, ведут свою, невидимую человеческому глазу игру.

Нории пришел к ней рано с утра, когда она еще спала, разметавшись на кровати. Посидел в кресле, понаблюдал. Лицо ее сейчас было совсем мягким, и тепло от нее шло мягкое, не буйное, обволакивающее, спокойное. Он буквально чувствовал, как тяжелеют его веки, и захотелось лечь рядом, коснуться, заснуть в волнах этого убаюкивающего пламени. Интересно, как же она выглядит на самом деле? Красноволосый дракон оставил невесте дары и тихо вышел. Он должен был зайти к Энтери и поговорить.

Ангелина же сладко проспала время, когда она обычно уже и поплавала, и позавтракала, и сны ей снились легкие, беззаботные.

Будто она снова совсем малышка, трех лет, и не знает ни о том, что ей предстоит управлять государством, ни правил этикета, ни того, как должна вести себя наследница Рудлог. И мир вокруг прекрасен и нов, и дни тянутся долго и полны чудесных открытий, и все ее любят — а как иначе? и можно плакать и смеяться, когда хочется, и сердиться, и даже кататься по полу в истерике, и никто не посмотрит с недоумением или отвращением, не укажет, что это недостойно. Разве что пожурит и поохает, но разве на это нужно обращать внимание? Ведь ее любят за то, что она есть.

Указания и обучение начались потом, но сны этого не показывали.

Они сплетались с ее смутными воспоминаниями, как они всей семьей, с отцом и беременной мамой поехали первый раз на море, в королевскую резиденцию Лазоревое. И как заворожило ее море, до такой степени, что она в свои три года научилась плавать, и наотрез отказывалась надевать нарукавники и круги, плескалась на мелководье, ныряла под бдительным присмотром нянек и спасателей, грелась на солнце, строила замки, лепила куличики. И была совершенно, беззаветно счастлива.

Так, как могут быть счастливы только маленькие дети, не знающие мира.

Ангелина в последние годы, когда было особенно трудно, иногда вызывала эти картинки и чувства в памяти, но редко, осторожно, чтобы не замазать остроту впечатлений и не растерять их. Это помогало держаться. Ведь воспоминания о счастье легко принять за обещание счастья.

Она проснулась и еще какое-то время пыталась удержать в голове ускользающие воспоминания. Но сон развеялся. Нужно было вставать. На столике перед ее кроватью стояло широкое блюдо, на котором лежало несколько персиков, белых роз, мешочек с чаем. Толстая тетрадь в ручном переплете, грифели в золотых оправах. Заколки на волосы, костяные гребни, без украшений, простые. Но необходимые ее отрастающим волосам. Принцесса вдруг почувствовала, что ее будто оплетают сетью, встала, решительно взяла блюдо, подошла к окну. Ярко светило солнце, и далеко справа виднелись поломанные деревья. Постояла немного и понесла обратно. Все равно он ее не удержит. А тетрадь ей нужна для работы. После завтрака Нории зашел к ней, задержал взгляд на ее волосах, но ничего не сказал. Уселся напротив, подождал, пока она допишет в тетради.

— Когда и как я смогу связаться с семьей? — спросила она, поднимая глаза.

— Через две недели мой брат летит к своей невесте, в город Тераноби, что на юге Милокардер, — сказал он, глядя на ее руки. — Он говорил, там есть почтовый телепорт. Местные его знают, он сможет передать письмо и дождаться ответа, не вызывая паники или сообщений в центр.

— Две недели-слишком долго, Нории. Почему бы не отправить того же Четери в столицу?

— Не сердись, принцесса, — пророкотал он. — В столице его наверняка будут ждать. Ты гарантируешь, что его отпустят обратно? Она пожала плечами. Скорее всего, не отпустят. Даже при ее поручительстве. Оставят заложника для переговоров.

— А Четери не их тех, кто сдастся без боя. Погибнут люди. И вряд ли тогда письмо будет доставлено.

— Тогда почему бы твоему брату не полететь сегодня? — упрямо допытывалась она. Очередная отсрочка раздражала.

— У него обрядовые обязательства. Он не может появляться там до конца октября. Традиция.

— У тебя на все отговорки, — сухо проговорила она. — А кто-то другой не может полететь, потому что люди сразу сообщат в центр и прибудет армия на перехват?

— Именно, — он улыбнулся.

— Не хитри со мной, Нории, — Ангелина строго посмотрела на него.

— Ты дал обещание.

— И я его выполню, принцесса, — уверенно произнес красноволосый дракон. — Верь мне, пожалуйста. Или ты думаешь отказаться от своего решения? Ани покачала головой, глядя на развалившегося в кресле зеленоглазого гиганта.

— Я не меняю своих решений, — повторила она когда-то уже сказанное. — Но если я увижу, что ты играешь бесчестно, я расторгну договор, Нории. И тогда- никаких компромиссов. Я уйду без сожалений. Он смотрел на нее, склонив голову, кивнул спокойно.