Королевская кровь 5

   И студент уставился на ректора с гордым видом кота, который первый раз сходил в лоток.

   - Где? - медленно зверея, уточнил Мартин. - Что за надпись?

   - На копии поминального камня одного из Гёттенхольдов, - неожиданно четко сказал студент. - Они, господин ректор, Гёттенхольды то есть, перед смертью писали наставление сыновьям. Те, кто успевал, конечно. И потом это длинное наставление выбивалось золотом на широкой плите, чтобы потомок, навещая родителя, всегда его видел. И вот в музее стоят копии этих поминальных плит, сами-то они на кладбище старой династии. Их совсем недавно сделали, копии, потому что от непогоды плиты разрушаются…

   - И что там написано? - поинтересовался Мартин нетерпеливо.

   - А я сфотографировал. - Студент полез в карман и вынул довольно-таки помятую фотографию. - Не все понимаю, если честно. Камню почти шестьсот лет, что-то стерлось.

   Мартин взял фотографию и некоторое время глядел на нее, все мрачнея.

   - Да, - сказал он со вздохом. - Молодец, Винхальтер. Проводишь сейчас меня к камню, нужно самому посмотреть.

   - Экзамены? - рискнул напомнить пытливый юный ум.

   - Раз обещал — будут тебе экзамены, - с видом мученика подтвердил Мартин. Парень просиял. - Но это только на эту сессию распространяется, Винхальтер. Следующую придется сдавать самому.

   - Конечно! - радостно и очень убедительно ответил студент.

   Тем же вечером у Мартина дома собрались друзья. И фон Съедентент, облокотившись на стену под светильником, подсвечиваемый отблесками огня из камина, с выражением зачитал текст с фотографии.

   «Знай же, что весною встретилась мне старуха Гретта, про которую говорили, что видит она будущее. Она бросилась под копыта моего коня, и Рьеверн встал как вкопанный. И сказала она мне: «Великий король! Сильна твоя кровь, однако и она ослабнет и семя твое в веках истончится. И с концом Гёттенхольдов начнется конец мира сего. Где твой повелитель, король-ворон?»

   «Что ты видела, Гретта?» - спросил я почтительно, ибо старость, пусть и безумная, требует уважения.

   «Видела я Смерть под небом другого мира, мой король, - ответила она, - и смерть смерти. Видела я камни, видом похожие на застывшую кровь, силы невиданной, которые могут вернуть ее. Изгнана смерть огнем! И твердо держат потомки богов Туру, закрывая ей возможность вернуться. Камни те — божественная рута, смолой свернувшаяся, каждый, обладающий таким, увеличивает силу свою. А вступивший в брак с огнем может тот камень заменить, силу огненную впитав».

   Речь ее становилась бессвязной, но я внимательно слушал, потому что говорила она о тех вещах, которые для дома нашего были непостижимы от начала веков.

   «Явлено было мне, что в вершину года, - говорила она, ухватив меня за сапог, - камень нужно окропить кровью пленника и кровью пленившего, се будет ключ от ворот блистающих и ослабит запрет. Падут же врата тогда, когда сила владык земных иссякнет».

   Заклинаю тебя, сын мой, собери провидцев, ибо старуха уже умерла и больше ничего я добиться от нее не смог. Возлагаю на тебя и потомков моих обязанность найти тот камень и открыть путь на Туру нашему божественному покровителю».

   Мартин закончил читать и помахал фотографией.

   - Ну что? Впечатляет?

   - Впечатляет, - расстроенно подтвердила Вики и вздрогнула — в камине звонко треснуло полено.

   Тротт молчал, уйдя в себя и рассеянно поднося к губам бокал с вином. Мартин не стал включать верхний свет, оставив для уюта только напольные светильники, и выражение лица инляндца было сложно рассмотреть.

   - Ну что же, - подвел итог Алекс. - Для бреда слишком много пересечений с сегодняшним днем. А значит, подтверждается то, к чему мы пришли самостоятельно — все происходящее: и иссякающая стихия смерти, и буйство нежити, и пространственные прорывы — связано с отсутствием Черного Жреца. По всей видимости, он изгнан в другой мир, и чтобы вернуть его, нужно провести некий ритуал.

   - Да, только нужно теперь понять, что это за ритуал, - сердито сказала Виктория. Она всегда злилась, когда чего-то не понимала. - Что за камень? Что за пленник и пленивший?

   - Если смерть — пленник, то пленивший, по логике, огонь, - Мартин уселся в кресло и задумчиво оглянулся на пляшущее в камине пламя. - Вечный Воин. А кровь — кровь их потомков, полагаю. Если только это не метафора, и кровью смерти и огня не обозначены их стихии, например. Или еще что-то столь же поэтическое. Учтите, что я переводил со староблакорийского, часть надписи не поддается прочтению, да и смысл при переводе на современный язык может немного меняться. Остается надеяться, - добавил блакориец с невеселым смешком, - что у почившего Гёттенхольда была крепкая память и он не переврал слова старой ведьмы. Забавно все-таки, что мы вынуждены опираться на перевод воспоминаний умирающего о бреде безумной.

   - Есть другой вариант? - огрызнулась Виктория.

   - Ты еще не похвалила меня за этот, - вкрадчиво сказал барон и посмотрел на ее губы, опустил взгляд ниже и снова нахально взглянул в глаза. И на лице его она увидела удовольствие от того, что она сейчас здесь, в его доме, в его кресле — и привычно фыркнула: