Королевская кровь. Книга 1

Здравствуй новое задание. Сейчас мы подкормим мозг завтраком, и в долгий, нудный, но необходимый путь. Хорошо хоть, что большая часть опрашиваемых живет в столице, а для путешествия в другие крупные города есть телепорты, которыми ему, как госслужащему с особыми полномочиями, можно пользоваться бесплатно. Телепорты поглощали гигантское количество энергии, которая просто из воздуха взяться не могла, и мастера телепорта использовали старый верный способ — ранее «заряжались» от огня, сейчас — от электрического кабеля. Магическая энергия, являясь всего еще лишь одним видом энергии, наравне с электричеством, теплом, кинетикой, полями, прекрасно преобразовывалась из одного вида в другой, правда, исключительно с помощью мага. Наука разгадать способы трансформации энергии из не-магической в магическую пока не смогла. А вот талантливые маги легко работали таким преобразователем, еще и получали бонусы в виде долголетия и отменного здоровья.

И только к нескольким адресатам, имеющим непредусмотрительность поселиться далеко от городов, придется ехать на машине или лететь на листолете. Ну что, начнем?

— Здравствуйте, уважаемая госпожа.

— Здравствуйте, — ухоженная старушка с аккуратно уложенными кудряшками настороженно смотрит на светловолосого, приятного пожилого мужчину с бородой, из-за тяжелой двери квартиры на окраине Иоанносбурга, там, где столица незаметно переходит в пригороды.

— Мы незнакомы, госпожа, я писатель. Позвольте представиться, Евгений Инклер, — и он кланяется. — Я пишу книгу об истории королевской семьи Рудлог. А вы ведь служили у младших детей няней?

Он видит, как старушка суровеет, качает головой, готовится закрыть дверь и быстро тараторит:

— Мой подход иной, я считаю, что королевскую семью намеренно порочили. Я поставил задачу обелить их имя.

Через несколько минут госпожа Митина разливает чай, а писатель скромно сидит в кресле за невысоким чайным столиком и слушает старушку.

— Все эти журналистики, которые и двух слов связать не могут, с ужасным воспитанием! Что только они не писали о моих девочках и об Ее Величестве! Что и ведьмы, и вырожденки, и бездушные куклы! И …, - тут она осекается, — таких слов в приличном обществе то не употребляют, а было прямо на первой странице, что они развратные были.

— Но ведь это неправда? — спрашивает он, осторожно пробуя ароматный травяной чай. На хрупком столике перед ним стоят малюсенькие пирожные, такие же аккуратные, как сама Дарина Станиславовна Митина.

— Королева любила мужчин, это правда, — строго говорит она, немного поизучав его, пожевав губы и словно приняв какое-то решение. — Но в ее поведении не было ничего развратного или неприличного. И девочки, — Дарина Станиславовна всхлипывает, — ангелочки мои!

— Я пришла, когда старшая принцесса уже выезжала, — продолжает она, аккуратно пригубив чай, — а младшая только-только родилась. Каролина была поздним ребенком, но Ее Величество хлопотала с ней, как с первой. Сама грудью кормила, ночью с ней спала. Тогда королева очень похудела, взглянуть было страшно, вот и взяли меня в помощь.

Писатель внимательно слушает, делая какие-то пометки в большом блокноте, и вдохновленная его вниманием, старушка подробно рассказывает о быте королевской семьи, когда они скрыты от публики, наедине с семьей.

— Про старших я мало рассказать могу, мы практически не встречались, они часто с матерью и отчимом участвовали в официальных мероприятиях. Ее высочество Ангелина всегда как рыба в воде с этой официальщиной была. Никогда я ее не видела непричесанной или неопрятно одетой, хоть сейчас посольство принимай. Очень вежливая всегда, холодная, хотя, честно говоря, несколько раз заставала я ее в таких же приступах гнева, которые и ее матери были свойственны. Что поделаешь, наследственность. Говорят, все Рудлоги как пламя — долго горят ровно, но если уж вспыхнут, то сокрушают все на своем пути.

А вот Василинка наоборот, очень спокойная была и добрая. Она единственная, у кого я не припомню приступов фамильного гнева. Если и были, то по сравнению с старшей — как легкий ветерок. Сама сдержанность и очарование, и на всех вокруг она как-то умиротворяющее действовала. Жизнь светская и выезды ей очень не по нраву были, я не раз слышала, как она мать просила не брать ее с собой. Ей нравилось рисовать что-то, вышивать, расписывать. Любила готовить, часто на кухне я ее встречала. Ирина-Иоанна кривилась, конечно, но молчала. Но Васенька редко оставалась дома, королева собиралась устраивать какой-то межгосударственный брак, поэтому настаивала, что она должна знать все то же, что и старшая принцесса.

— Зато про младших — сколько угодно могу рассказать. Марина всегда была немного замкнутая, мнительная, но упорная. Очень любила животных — у нее жил огромный лохматый пес, Боб, абсолютно невоспитанная собака. С лошадьми ладила, постоянно пропадала на конюшне. Ездила верхом лучше всех в семье, даже какое-то призовое место на юниорском чемпионате взяла.

«Проверить ветеринарные клиники и частные конюшни», — написал лже-Инклер, и ободряюще кивнул старушке.