Королевская кровь. Книга 3

Во дворце она первым делом заглянула к придворному магу и спросила у него — не завалялся ли подходящий препарат. Зигфрид объяснял витиевато и многословно, но суть она поняла: достать может, но давать права не имеет, потому что рискует лишиться лицензии из-за предоставления несовершеннолетней. И что ей от него будет больше вреда, чем пользы. Блакориец оказался упрямым, на уговоры не поддался, и Алинка, с досадой стукнув каблуком по полу, пошла к себе. Позвонила «своему» сержанту, спросила, могут ли они позаниматься. И там задала сокровенный вопрос — есть ли вероятность, что она за месяц достигнет нужной формы.

— Вот если бы вы сразу регулярно занимались, — сурово ответил Ларионов, и она почувствовала, что краснеет, — то может и получилось бы. А так у нас всего несколько занятий было. Ну, буду я вас каждый день гонять. Так вы через месяц, ваше высочество, загнетесь. Нагрузку тоже с умом надо давать. А теперь — бегом, ваше высочество, бег — он хорошо от уныния помогает.

Перед сном она долго ворочалась — и тело болело, и все внутри холодело от необходимости обращаться к человеку, который просто посмотреть умел так, что она чувствовала себя надоедливым ребенком. Ворочалась, ворочалась, и так и не решив ничего, заснула.

Вторник, Зеленое Крыло, Иоаннесбург

Лорд Максимилиан Тротт появился в Зеленом Крыле во второй половине дня. Нелюбезно бросил «Здравствуйте» на приветствие полковника Стрелковского, прошел с ним в подвал, к камерам — взламывать очередного заговорщика. В соседней камере, за стеклом, уже допрашивали кого-то из тех, кто уже проснулся, но ему было все равно. Хотелось поскорее закончить с этим и вернуться к себе.

Прошедшее выгорание давало о себе знать до сих пор — вчера он целый день провел в Управлении, вымотался до цветных кругов в глазах, а снять блоки смог не со всех. То, что раньше занимало не более часа, растягивалось на два, и, хотя он уже наизусть знал плетение блока Соболевского, расслабляться не стоило — неизвестно, какие сюрпризы тот мог подготовить.

Он поймал себя на мысли, что сожалеет, что так все обернулось. Но что поделать — каждый выбирает свой путь. И путь, выбранный им, Максом, был бы не понят большинством его сородичей.

Раздражение вызывали простаивающие проекты — мозг его был переполнен идеями, задумками, для которых нужно было сесть за расчеты, вывести формулы, сделать опытные образцы — но пока не были закончены подвисшие препараты, времени на это не было. И он, пытаясь хоть как-то разгрузить голову, заполнял заметками свой рабочий блокнот, выводя острым и четким почерком: «На осн. Баккарис остролистый — инъекции для предотвращения гнойных осложнений после операций» или «Такка готта — согревающее, возможно тоник для работающих в горах и на севере».

Нереализованные идеи вызывали бессонницу — и он накануне, среди ночи, снова принимал свое снотворное. В результате с утра на занятия с семикурсниками в спортзале явился немного заторможенным — и еле отбил спаренную атаку от Поляны с Ситниковым. Разозлился на себя и оставшийся час гонял их так, что парни докастовались до трясущихся рук и бледных губ.

Было неправильно срывать злость на учениках. Неправильно после этого давать студентам своей группы внеплановую проверочную и там же разносить особо отличившихся в пух и прах. Неправильно сцепляться с Алексом по поводу его предложения продолжить работу в университете и в следующем семестре. И уж совсем глупо пугать в очередной раз возникшую на его пути Богуславскую.

Она появилась в опустевшем лектории сразу после занятия. Студенты уносили ноги со скоростью муравьев, бегущих из разрушенного муравейника, Тротт педантично выставлял оценки в журнал — и только услышал неуверенные шаги и то, что кто-то остановился рядом и перевел дыхание, как перед прыжком с высоты.

— Что вам? — он поднял глаза, окинул взглядом подошедшую. Низкие башмаки, юбка до торчащих коленок, расстегнутый пиджак на белой блузке, косички, поджатые губы, очки на зеленющих глазах. И ладонь, отчаянно сжимающая сумку — как спасательный круг.

— З-здравствуйте, профессор, — деловым тоном начала ее высочество. — Можно с вами поговорить?

Она заметно волновалась, но смотрела, склонив голову, как бычок, перед тем, как начать бодаться.

— Я понадеялся, что вы заблудились, — сухо произнес Макс и захлопнул журнал. — Лекция уже кончилась, времени у меня нет. Я ухожу.

Встал, аккуратно придвинул стул на место, поправил канцелярию на столе и пошел к выходу.

— Мне н-нужна всего одна минута, — храбро продолжила первокурсница, потопала рядом с ним, пытаясь поймать его взгляд. — Профессор Тротт! Пожалуйста!

Она забежала вперед и перегородила выход из лектория, прижавшись спиной к двери и схватив ладонью ручку. Макс пожал плечами, открыл Зеркало, шагнул в него — и услышал краем уха тонкий вздох, почувствовал избыточные вибрации и выругался, стабилизируя переход на двоих.