Королевская кровь. Книга 3

Я вздохнула. Придется звонить завтра на работу, предупреждать, что не выйду. Хотя я и так думала просить Эльсена, чтобы он заменил меня кем-нибудь на две недели. Переживала, мучилась — как сказать, ведь работала всего неделю, но все равно решила просить. Ведь теперь, когда я чувствую старшенькую, я могу привести к ней поисковую группу.

— Гюнтер предложил мне должность придворного мага, — вдруг произнес Мартин и потрепал ладонью волосы. — Разливался соловьем, что впечатлился моей работой против тха-охонга. Муравья этого, — дополнил он, увидев мое непонимающее лицо. — Ему надо защиту дворца проверить, придворных. Предложил титул ландграфа за год работы, земли, привилегии — все, что захочу. Сказал, что должность ректора магакадемии останется за мной, а работать могут замы.

— Так это же хорошо? — по кислой физиономии блакорийца было понятно, что он не рад.

— Это мне воздаяние за то, что глумился над вашим Зигфридом, — сказал он трагическим шепотом. — Это же собачья работа, Марин. Пусть он предложил мне набрать сильных помощников, все равно — случись что, и плакали наши с тобой свидания. Одна радость, что он вдовец и дети у него еще небуйного подросткового возраста, так что у меня проблем на порядок меньше, чем у вашего придворного мага будет.

— Ты согласился? — спросила я с сочувствием.

— От таких предложений не отказываются, — вздохнул он. — Так что ухожу в рабство на год. Будем видеться по выходным, если не найдешь себе какого-нибудь знойного красавчика и не выгонишь меня, когда я, печальный и уставший, приду к тебе напиться и поплакать в твое крепкое плечо.

— У меня уже есть один красавчик, — сказала я серьезно, и Март погладил меня по волосам, потом поцеловал руку и ушел. И вовремя — буквально через минуту заглянула Мария, увидела, что я не сплю, и принесла поднос с чаем, стаканом горячего молока и разными закусками.

А еще через десять минут ко мне заглянули взволнованные сестры и отец, с известием, что от Ангелинки пришло письмо.

Письмо было объемным, даже увесистым. Я с нетерпением ждала, пока рассядутся родные, пока Василина развернет его и начнет читать.

Ангелина писала деловито и сухо. И только к концу стало понятно, как она волнуется и скучает.

«Дорогие сестры, отец, Мариан.

Я нахожусь в пустыне, лежащей к юго-востоку от Милокардер, в городе Истаил. Местные жители называют эту страну Песками. Сразу хочу успокоить вас — со мной обращаются со всем возможным уважением. Единственное, в чем я ограничена — в возможности вернуться домой…»

Глава 2

Две недели назад. Пески

Ангелина

Обжигающий зной пустыни постепенно покорялся осени, и вместо пекла наступила просто жаркая погода. Во всяком случае, не жарче, чем в середине лета в Рудлоге, а к вечеру и вовсе становилось свежо и хорошо, и Ангелина отдыхала у своих покоев, подставляя уставшее тело ветерку, несущему горьковато-сладкий, волнующий аромат ночных цветов, плавая в бассейне и с удовольствием кутаясь после в мягкие полотенца.

Разгромленные ею комнаты все еще ремонтировались, и принцесса жила на мужской половине. Бедные служанки курсировали чуть поодаль от бассейна с видом драконов, усердствуя в недопущении случайного мужчины до места отдыха госпожи. Но во дворце уже знали, что нужно обходить ее покои стороной — и в результате в огромном саду появилась еще одна тропинка, подальше от помывочной и открытого бассейна, а саму огромную чашу с водой огородили несколькими рядами полупрозрачных цветных занавесок, чтобы никто дерзкий не мог глянуть ни из окна, ни из-за дерева.

Занавески в наступающих сумерках колыхались от движения воздуха, подметая легкими подолами землю, глубоко-синие, изумрудно-зеленые, насыщенные почти до оранжевого желтые, ярко-красные. Цвета накладывались один на другой, отражались в подрагивающей воде бассейна, делая ее веселой и сказочной, будто в нее одновременно вылили набор жидких красок. И сама Ангелина, плывущая среди этого разноцветья, под пение оживающих к вечеру птиц, казалась себе лениво взмахивающей крыльями бабочкой на картине абстракциониста.

Очень хотелось дождя, просто до безумия. Чтобы смыл желтоватую пыль с мясистых листьев кустарников, с крон уставших деревьев, оживил острую и жесткую, как щетка, траву, и чтобы все стало таким отчетливо ярким, цветным и свежим, каким бывает только после хорошего ливня. И чтобы можно было вдыхать пронзительный запах, который бывает только после грозы, запах упоительно чистого воздуха.

Люди Песков не знали дождя уже пятьсот лет, и эта цифра не укладывалась в голове.

Прошло уже несколько дней после их с Нории полета к морю и договора, и принцесса, составив четкий план, неукоснительно следовала ему.