Королевская кровь. Книга 7

Среда, 28 декабря, Мартин

Барон фон Съедентент, лохматый, взбудораженный и явно что-то задумавший, появился в кабинете придворного мага Инляндии в обеденное время.

– Я только поцеловать! – заверил он деловую, под горло застегнутую Вики, тут же приступил к озвученному, и в процессе, тиская ее за умопомрачительные тылы, как и следовало ожидать, немного увлекся. Хотя только с утра, развалившись на смятой постели, блестящими глазами наблюдал, как Виктория одевается в его спальне, в его доме, в который волшебница все-таки, пусть не со всеми вещами еще, пусть слабо сопротивляясь, переехала.

– Зачем у этого платья столько пуговиц? – ругался он, сдабривая попытки их расстегнуть смачными блакорийскими эпитетами. Одежда поддавалась с трудом – вот показались ключицы, краешек роскошного белья – и блакориец подергал его зубами, жалобно посмотрел на раскрасневшуюся Викторию, махнул рукой и подсадил ее на стол.

– А как же «только поцеловать»? – строго спросила волшебница.

– Я и поцелую, – заверил барон невозмутимо, задирая ей подол, – вот сейчас сниму это кружевное недоразумение, и так поцелую, Вик… О, чулки… люблю чулки… умм…

Ей и самой уже не терпелось, и Виктория незаметно запечатала дверь и теперь посмеивалась, глядя на его порывистые движения, принимая его нетерпение почти по-королевски великодушно. Но не успела одна из сильнейших магов на Туре прерывисто вздохнуть и запрокинуть голову, вцепившись пальцами в края стола, как зазвонил рабочий телефон.

– Ты обедаешь, – настойчиво и немного невнятно проговорил Мартин. – Как раз сейчас набрала в ложку чудесный грибной суп-пюре и никак не можешь ответить. Ну Вииик!

Она покачала головой и взяла телефон. Мартин все не останавливался, и она дергала ногами, улыбалась, пытаясь оттолкнуть его.

– Да? – спросила Вики в трубку, делая страшные глаза. Март со вздохом вернулся к пуговицам, коснулся губами шеи, начал водить туда-сюда подбородком, сбивая ее с мысли. – Конечно, ваше величество. Я сейчас буду. Нееет… нет, – она потянула блакорийца, глухо хмыкающего ей в грудь, за волосы назад и строго свела брови, – все в порядке.

Телефон вернулся на место. Барон понятливо и с утрированной печалью на лице отступил назад, наблюдая, как быстро застегивает волшебница пуговицы на платье, бросает взгляд в зеркало, поправляет прическу, двумя уверенными движениями красит губы.

– Как я понимаю, вечером мы наверстаем и обед и ужин. И полдник, это я тебе гарантирую, родная, – пообещал он немного напряженно. – Раз десерта мне сейчас не досталось.

«Десерт» усмехнулась, рассматривая платье сзади – не очень ли помялось.

– Вряд ли, Март. Его величество жаждет посетить Форштадт, а, значит, может и завтра вернуться.

– Но ты ведь ночью придешь? Да, Вик? – спросил он с надеждой и запустил пальцы в волосы, потряс их.

– Да, – проговорила она, с удовольствием глядя, как светлеет его лицо. Направилась к двери – но у порога ее остановил томный голос Мартина.

– Ты ничего не забыла, родная?

– Поцеловать тебя? – откликнулась Вики смешливо. Ее должно было бы раздражать это ребячество, но не раздражало, а удивляло и радовало, а если уж совсем честно, она бесконечно наслаждалась им.

– Безусловно, – блакориец понизил голос, подходя ближе, почти вплотную. – Но я имел в виду другое. Конечно, я рад, что так задурил тебе голову, что ты забыла про это…

И он аккуратно провел ей по щеке губами и с выражением необыкновенного самодовольства достал из кармана трофей – черные кружевные трусики. Белье было изъято, нахальный барон со смехом изгнан, и Виктория наконец-то пошла работать.

А фон Съедентент благодушно вкусил щедрый обед у себя дома, не торопясь вернуться на службу и параллельно просматривая присланные ему из его академии документы. Нехотя встал и отправился во дворец Блакори. Честно отработал положенное время, но на сегодня никаких вечерних дел у его величества Гюнтера не планировалось, поэтому маг со спокойной совестью вернулся домой.

И заскучал. Он уже так невозможно за эти четыре дня привык к Виктории рядом с собой, что в ее отсутствие дом казался наполненным мертвенным покоем. Даже потрескивание дров в камине не спасало.

Напиться можно было бы, но в одиночку не хотелось. Он ткнулся было к Алексу, но тот, как всегда, был с Алмазом, и Мартина там не ждали. Вспомнил о Марине – и позвонил, но она не брала трубку. Оставался только Макс, не отвечавший последние дни на звонки и опять наверняка ушедший в работу. И трогать его в такие рабочие «запои» было опасно. Ладно, разозлится, но ведь обидится ещё и будет обливать презреньем с месяц, цедя нотации о неприкосновенности личного пространства и о том, что бездельникам только дай помешать творчеству его, гения. А с другой стороны – беспокоит эта его отключка. Наверняка ведь Малыш все эти дни не ест и не спит, и если не дернуть, так и свалится у себя в лаборатории, померев за созданием мази от пролежней.