Королевская кровь. Книга 7

– Откат, – Макс быстро подошел к Севастьянову, взял его за виски, сжал. – Потерпи секунду.

Дыхание Михея восстанавливалось, он осторожно потрогал себя за макушку, вздохнул.

– Думал, голова взорвется, – признался он.

– Извини, – покаялся Тротт, – рассчитывал, что ты еще минут десять поспишь. – Ну как, вернулась память?

– Вернулась, – странным голосом сказал Михей. – Но, если расскажу, ты не поверишь. Лучше сам посмотри, Малыш.

И он посмотрел.

Пробуждение от вспыхнувшего света. Щурясь, открываешь глаза – а в дверях белокурая женщина с черными, как ночь, глазами.

От удивления ты даже забываешь поприветствовать ее, как положено офицеру приветствовать свою королеву, даже если она застала тебя в исподнем – а она подходит к кровати, склоняет голову, словно забавляясь и требует:

– Посмотрите мне в глаза, полковник.

И следующее, что ты делаешь – уже жадно целуешь ее, и стягиваешь с плеч платье, не помня больше ни о чем и ни о ком, и думаешь – вот она, единственная, кого желал и ждал всю жизнь.

Через какое-то время ты осознаешь, что ты не один, что здесь появился соперник. Смутно знакомый, но ты не желаешь ни вспоминать его, не делить с ним женщину. От убийства спасает только то, что ее ты хочешь куда больше, чем убивать. И ради нее соглашаешься поделиться.

Долгая, долгая любовь, пока ты не выматываешься настолько, что почти не можешь двигаться. Женщина сладкая, ее энергия сладка и вкусна, и ты тянешь ее уже чуть утомленно, но остановиться не можешь – это происходит помимо воли. Постепенно мысли приходят в порядок, вспыхивают чуть горчащей виной – от собственной грубости и спешности, – и удивлением, и неловкостью, и жалостью к той, которая лежит рядом. Королева грустит, и печаль ее добавляет горечи. Но все закончилось, и она не дает тебе даже права утешить себя, милосердно даруя забвение.

Макс отшатнулся, согнулся, схватившись за голову, и застонал – его блок рушился под напором чужих воспоминаний, простреливая череп острой болью – и перед ним тоже замелькали картинки прошлой ночи.

Двое мужчин некоторое время сидели в гостиной и молчали, снова остро переживая произошедшее. Обсуждать это как-то не хотелось.

– Черт знает что такое, – пробормотал Михей, выразив общую мысль. – Чувствую себя изнасилованным, Малыш.

– Странное ощущение, – со слабой улыбкой согласился Тротт и поднял глаза на Севастьянова. – Необычный опыт, да?

Они с выражением недоумения и растерянности ещё поглазели друг на друга – и вдруг дружно захохотали, и смех чудесным образом убрал и страх, и напряжение, и даже в гостиной, кажется, потеплело.

– Только теперь нужно думать, как избавиться от голода, – вернулся Тротт к насущным проблемам. – Я… не уверен, что моя настойка сработает на такой объем. Мы от ее величества насосались так, что чтобы восполнить такое количество энергии, несколько тысяч человек придется опустошить. Неудивительно, что она не смогла с тобой встретиться утром.

– И что ты предлагаешь?

– Надо идти в храм, – предложил Тротт. – Просить служителя Триединого провести нужный обряд, чтобы купировать неосознанную подпитку.

– Малыш, – устало сказал полковник. – Ты просто, видимо, не понимаешь, что у нас положение катастрофическое. Во всех странах священство обязано докладывать о темных, если они явятся в храм с признаками того, что от кого-то подпитались. Это запрещено. Тебя сразу скрутит магконтроль, да и меня тоже, лишит звания, посадит под охрану и будет выяснять, у кого мы взяли энергию. Забавно будет, когда весь мир узнает об особенностях нашей королевы. Я на это пойти не могу. До следующего моего обязательного посещения храма почти двадцать дней, я надеюсь, мы решим проблему и следов не останется.

– А на риск срыва ты пойти можешь? – раздраженно спросил Макс. – Я еще раз тебе говорю, я не гарантирую, что мои настойки сработают, Миха. Ты слишком благороден, дружище.

– А ты слишком прагматичен, – огрызнулся Михей. – Я присягал ей на верность, Малыш. Могу ли я позволить, чтобы ее имя трепали во всем магическом мире?

– Если на одной чаше весов лежит твой здравый рассудок и безопасность окружающих, а на другой – доброе имя королевы? Дай подумать, – язвительно сказал Макс. Начавшаяся ссора его раздражала. – Я вот не уверен, что загляни сюда Алекс или Вики, меня не сорвет. И я скорее пойду в храм и раскроюсь, чем представлю для них опасность.

Михей сощурился.

– А если на другой чаше весов лежит твоя свобода и дело всей жизни, Макс? Готов ты из-за страха сорваться пожертвовать ими? Для магконтроля мы все – преступники, и неважно, по своей воле ты взял энергию у других людей или нет, ты уже опасен. А ты сейчас ощущаешь голод? Заметь, мы сидим после инъекции уже полчаса, а окружающий мир, – он кивнул на растения за окном, – еще не высох. И такого голода как утром я лично не ощущаю.

Тротт прислушался к себе и неохотно кивнул, останавливая ненужную ссору. Тянущее чувство беспокойства и озноб пропали, как только он вколол себе препарат.

– Может, можно как-то избавиться от энергии, что мы впитали?