Королевская кровь. Книга 7

– А сейчас, – сказал барон хрипло, когда оторвался от нее – и голос его теперь прерывался от тяжелого дыхания и был серьезен до иронии, – я возьму тебя не раньше, чем ты начнешь кричать и умолять меня об этом, родная. Потому что я хочу, чтобы тебе было хорошо.

– Мне уже хорошо, правда, – Вики с трудом вдохнула густой, напоенный запахом его возбуждения воздух, от которого голову сносило не хуже, чем от его поцелуев. Маг усмехнулся:

– Этого мало. Нужно, чтобы когда-нибудь потом, когда ты будешь сердиться на меня, мне достаточно было бы сделать так, – Мартин прикусил ей мочку зубами, и она застонала, уже не прислушиваясь к его словам, – или так, – и крепкая его ладонь погладила ее по бедру, сжала упругую ягодицу, – чтобы ты… обо всем забыла.

И этот бессовестный, невыносимый, слишком много разговаривающий мужчина выполнил свое обещание, несмотря на то, что никак не хотел серьезно относиться к такому серьезному занятию. Заставил ее кричать, хвататься за него и умолять – и за этот второй первый раз власкал, вбил, вцеловал в нее понимание, что теперь-то уж она от него никогда и никуда не денется.

Глава 11

Макс Тротт, все та же суббота

Профессор Тротт закончил отжиматься на пальцах, потянулся, выгнулся, упираясь ладонями в пол, и поднялся. Промокнул лицо полотенцем, переводя дыхание, аккуратно сложил его, недовольно повертел левой рукой, потряс кистью. Слабо, ещё очень слабо. Инъекции помогают укреплять мышцы, улучшают физические параметры – но все равно последнюю сотню отжиманий он делает через боль, на чистом упрямстве.

К Четери в Пески уже какой день было не пробиться – и молчала сигналка, но это не было поводом прекращать тренировки. И лорд Макс, как истинный перфекционист, изматывал себя едва ли не больше, чем в дни занятий. Не только потому, что хотел стать лучшим. Упражнения с клинками удивительным образом укрепляли умение концентрироваться и волю, повышали работоспособность. И очищали разум от страстей и эмоций. Притупляли страх – а Макс уже очень устал бояться.

Инляндец снял влажную футболку, скинул обувь и вышел на заснеженную поляну у дома. Пока мышцы ещё разогреты, понаклонялся, потянул руки, ноги и достал из воздуха свои клинки, Дезеиды. И следующие два часа с той же одержимостью, с которой делал все остальное, повторял боевые приемы, прыгал с клинками, крутился, разворачивался, приседал, отклонялся – тело его, изначально умиравшее от нагрузок, с каждым днем становилось все гибче, а движения – точнее.

Когда он остановился, холода не ощущалось вообще. От плеч и мокрой груди тек парок, в ушах бешено стучала кровь – а организм потряхивало от удовольствия. Макс, щурясь от неожиданно появившегося солнца, заигравшего искрами на вытоптанном снегу и светлых лезвиях, убрал клинки, чувствуя холодок в ладонях, когда они скользнули в первый слой ауры, и направился к дому.

За спиной его шумели дубы-стражи. Непривычно шумели – он обернулся, присмотрелся и чуть дернул губами. Завязанная на саженцы стихия Земли давно уже вызрела в маленьких стихийных духов, подчиняющихся только ему. Много лет они жили рядом, живые деревья и нелюдимый инляндец, и странное у них было к хозяину отношение. Дубы рьяно защищали дом от незваных гостей, радовались, как дети, когда он появлялся в чаще, чтобы осмотреть их – нет ли болезни, не нужна ли помощь, игриво обсыпая его желудями или росой, тянулись поцарапать – привязку он делал на своей крови и иногда подпитывал их, – и погладить ветвями.

А сейчас они дергали ветками в одном ритме, повторяя его недавние наклоны и взмахи руками. И это было забавно. С охранниками-дубами получилось как всегда: решая одну задачу, он нечаянно поднял целый пласт, не освоенный современной магнаукой.

«Надо бы, конечно, исследовать этот феномен, но нет времени, – думал он, шагая к ванной. – Или привлечь стажеров…? Кого-то из студентов? Пусть изучат развитие привязанных духов, составят механизм их искусственного выращивания… остихийненные предметы быта могут изменить мир…»

Перед глазами тут же встала некая студентка, с визгом носящаяся среди дубов и задающая тысячу вопросов, и Тротт раздраженно поморщился, мотнул головой. Нет. Не вытерпит он в своем личном пространстве даже самых толковых из молодых ученых. А уж студентам и, особенно, студенткам вовсе грозит быть прикопанными под этими самыми дубами.

Макс разделся, тут же запустив стиральную машинку, встал под горячий душ, упершись руками о стенку и опустив голову. Пять минут отдыха, быстрый обед и работа. Любимая верная работа.

Плечо от почти-кипятка пощипывало, и Макс чуть двинулся в сторону, потер саднящую кожу ладонью. Благодаря занятиям с Четом он уже давно не использовал репеллент – но этим утром проснулся, хватая ртом воздух и чувствуя приближение приступа – и успел вколоть себе в вену дозу, всегда лежащую на прикроватном столике. А потом уже, когда успокоился, сходил в лабораторию и для верности сделал себе очередную импликацию. И хорошо, что успел до внезапного появления друзей.