Королевская кровь. Книга 9

Внимание ее привлек странный мелодичный свист — в нем явно была какая-то система и он точно был не животного происхождения. Алина поколебалась, но все же пошла в сторону, откуда он доносился, жмурясь на ярком солнце и кусая сладкий клубень. Выйдя на полянку метрах в десяти от стоянки, остановилась, с застенчивым восторгом рассматривая открывшуюся картину.

Среди гигантских папоротников, на зеленом мху, в утренней дымке, пронизанной косыми солнечными полосами, тренировался профессор Тротт с двумя туманными кривыми мечами. Одетый в одни мокрые полотняные штаны, он двигался невозможно быстро, перетекал из одного положения в другое, прыгал, изгибался, разворачивался и рубил клинками, срезая листья и оставляя на стволах зазубрины. Он заметил принцессу, нахмурился, но движение не остановил — и Алинка, усевшись на землю и скрестив ноги, жевала свой лесной завтрак и смотрела на это представление, забывая дышать. Она уже видела инляндца в бою, но тогда все заканчивалось очень быстро и кроваво. А сейчас она могла посмотреть и на движение мышц на сухощавом теле, и на работу крыльев, и на отличную координацию…

— Богуславская, я разве разрешал отходить от убежища?

Алина не сразу услышала вопрос, зачарованно глядя на косые мышцы профессорского живота, блестящие от пота.

— Ваше высочество, — рявкнул он. — Вы меня слышите?

Она так опешила от этого "ваше высочество", что недоуменно заморгала, и только потом призналась:

— Нет, лорд Макс. Я изучаю вашу анатомию. Но в общих чертах я поняла. Вы что-то там ругались.

Он поморщился. Грудь его ходила ходуном, и принцесса перевела взгляд на нее, заметив, что странные длинные шрамы, которые она уже видела ранее, покраснели. Очень похоже на ожоги… и очень любопытно, как Тротт их получил.

— Не нужно было отходить от убежища, Алина, — снова вмешался инляндец в ее мысли. Голос его уже был спокойным, но на лице читалось недовольство.

— Но почему? — недоуменно спросила она. — Вы сказали, мы уже в безопасности.

— Богуславская, — процедил он, взирая на нее сверху вниз. — Вы что, с переходом через реку резко поглупели? Здесь достаточно опасностей и кроме ловчих императора. Забыли уже про пауков? И… почему вы босиком?

Алина вытянула ногу перед собой, пристыженно покрутила пяткой с налипшими щепками и землей, прикрыла сорочкой обнажившуюся коленку и вздохнула:

— Извините, профессор Тротт.

— Идите обратно, — сказал он, отводя странный взгляд от ее колен. Она даже склонила голову, оглядела их — грязные, что ли? Или, может, с синяками? — Скоро уже выходить, поешьте нормально, оденьтесь.

— А если меня кто-нибудь саму на обратном пути съест? — резонно возразила она и торжествующе заключила. — Сейчас мне безопаснее рядом с вами, профессор.

— Не съест, — буркнул он, — я все проверил, хищников нет.

Она недоуменно глянула на него из-под челки.

— Тогда почему вы рассердились?

— Но вы-то об этом не знали, — отчеканил Тротт. — Идите, Богуславская.

— А вы останетесь здесь? — уточнила Алинка дотошно.

— Да.

— Еще тренироваться?

— Да.

— А можно я посмотрю? — она застенчиво улыбнулась. — Это очень красиво, профессор.

Тротт посмотрел в ее глаза и дернул плечами.

— Как хотите. Я уже привык к роли экспоната, и застенчивостью не страдаю.

Он отвернулся, а принцессе вдруг стало стыдно — может, ему нужно побыть одному, а она и так наверняка успела надоесть ему за время пути, и еще сейчас надоедает. Потому что привыкла, что он к ней снисходителен. И уже считает, что имеет право на его время и общество. А ведь по сути она ему чужая и он вовсе не обязан быть добрым.

— Извините, что разозлила вас, — тихо проговорила Алина ему в спину. — Я все-таки пойду. Извините. И спасибо за еду, я, наверное, никогда ничего вкуснее не ела.

Ответом ей стал свист оружия, и принцесса, задержавшись на несколько мгновений, все же побрела обратно, догрызая птичий остов. Еда стала невкусной, а настроение совсем не радужным. Позади слышались звуки прыжков, рассекаемого воздуха и тяжелого дыхания, и мелькнула мысль спрятаться за деревом и посмотреть, но она не стала. Тротт обязательно заметит, и ей станет еще более неловко.

Инляндец вернулся, когда она уже была полностью одета и терпеливо сидела у их убежища, ожидая его. Угли она затушила, привычно закрыла пластом снятого мха, смазала следы у речки, закопала кости обглоданных птиц, а оставшиеся "шампуры" — Тротту она оставила побольше — выложила на очищенный от крошек и земли корень.

Инляндец мазнул по убранной стоянке взглядом, но ничего не сказал, и Алина совсем расстроилась. Когда он начал быстро ополаскиваться, угрюмо отвернулась — а то вдруг поймет, как до ужаса любопытно и приятно на него смотреть, и скажет что-нибудь колкое, и тогда она не будет знать, куда деваться от смущения.