Королевская кровь. Книга третья

Девушки погрустнели, обернулись к окну. Там полуголый и нарочито хмурящийся король Демьян вел за руку хохочущую Полину Рудлог, одетую только в его рубашку. Что-то приказал кому-то невидимому из окна — наверное, принести одежду. Перевел мгновенно заледеневший взгляд на окно, и дамы отпрянули.

— Приворожила все-таки, — выдохнула все та же, упорная.

— Нет, милая, — Сенина сочувственно посмотрела на нее, — это называется любовь. Разве вы не знали, что он ее с детства любит, и ждал приличного возраста, чтобы сделать предложение? Поэтому и не женился так долго, верил, что найдется, сам искал… Когда приезжал в гости, только с ней играл…

Заменять ненужные сплетни нужными, основываясь на крупицах правды, было значимой частью ее работы.

— А как же говорили, что он на сестре ее, которая нынче королева, жениться собирался? — недоверчиво спросила девушка.

— Сплетни, — отмахнулась старшая над фрейлинами. — Уж поверьте мне, я во дворце с двадцати лет, — она кинула взгляд в окно и заторопилась, — пойдемте отсюда, дамы, не стоит показывать своего любопытства. Проводите меня? Я немного растеряна, признаю, уж очень большой у вас замок. И как вы ходите вверх-вниз по всем этим этажам? Я раз пробежалась и уже хочу пить…

Девушки, заинтригованно переглядывающиеся после ее слов, тут же пригласили статс-даму к себе, на чай, дабы выведать побольше. Ну а Марья Васильевна с удовольствием и благодарностью согласилась. Ей, а в первую очередь ее подопечной, информация была куда нужнее. А добывать ее из дамских поболтушек она научилась еще тогда, когда эти девочки еще не родились.

На ярмарку Полли все-таки поехала. В сопровождении Демьяна, прямо из машины общавшегося с главами городов — очень конкретно, вежливо, выслушивая отчеты, задавая вопросы по текущим проблемам. Его память вмещала массу информации, и она с затаенной гордостью поглядывала на него и даже старалась не отвлекать. И, приехав на расположившуюся на окраине, на одной из заснеженных площадей, ярмарку — сочную, яркую, пахнущую сладким ягодным взваром и терпкой дубленой кожей, жареным мясом и соленой рыбой — впала в совершенный восторг. С удовольствием знакомилась с людьми, глядевшими на нее как на чудо — впрочем, все быстро сменили настороженность и почтительность на улыбки и пожелания счастья — так искренне сияла южная принцесса, так радостно ахала от удивительных поделок — от ножей из моржовых клыков до теплых переносных жилищ-яранг, покрытых оленьими шкурами. И пусть смеялась непривычно открыто и громко, и жесты были слишком порывистые, несдержанные — зато с удовольствием принимала подарки, дудела в тонкие костяные трубочки и в глиняные свистульки, пробовала пастилу из раскатанных и высушенных на солнце лесных ягод, пила обжигающий чай с топленым молоком и солнечным медом, прокатилась на оленьей упряжке, погладила больших синеглазых белых лаек, готовящихся к соревнованиям. И в конце, не подозревая, что теперь по всей стране пойдет слух об удивительной и веселой будущей королеве, со смехом и уговорами затащила Демьяна в жилище к шаману. Ей было хорошо, и она уже любила и эту холодную землю, и ее разных людей и берманов, живущих в мире. Просто задыхалась счастьем от всего этого — от красок, от мужчины рядом, от впечатлений, от солнечного морозного утра.

В яранге, за плотным пологом, было темно и жарко — посреди жилища был выложен очаг — прямо на брусчатке площади. Тлели угли, весь пол был укрыт шкурами. Сильно пахло спиртом, потом, хвоей и травами. Самого шамана притихшая краснощекая Полли даже не заметила сначала — громким шепотом спросила у зашедшего за ней Демьяна — «Где же он?». И только потом увидела, как за очагом, в ворохе шкур, сидит даже не желтолицый — совершенно коричневый, маленький старик. С глазами-щелочками, неровными, сальными черными волосами и сморщенным лицом, тепло одетый, жующий что-то, что он сплюнул прямо в очаг — угли зашипели, по яранге разнесся запах табака.

— Приветствую, зрячий Тайкахе, — уважительно сказал Демьян и уселся у очага, скрестив ноги. Поля, подумав и подобрав шубку, тоже опустилась на пол — холода от камней не чувствовалось. Шаман не отвечал, раскачивался, бормотал что-то, достал из вороха шкур какую-то котомку, сунул туда руку и сыпанул на угли горсть травы. Запахло паленым. Старик долго принюхивался, хрипло крякал («как утка» — смешливо думала Пол), затем достал оттуда же, из неведомого склада, фляжку, отпил из нее, закрутил и непочтительно бросил королю на колени. Демьян тоже сделал несколько глотков. И предупреждающе качнул головой потянувшейся к фляжке невесте. Поля надулась — ей было любопытно, что там.

— Великий медведь сказал, — вдруг заскрипел старик, — вставай, Тайкахе, иди к людям, посмотри на моего сына, он приведет к тебе солнце. Привел, — он снова закрякал, и Поля поняла, что он так смеется. И загордилась — солнце — это ведь про нее? — Теперь тепло придет, придет, да. Будут новые пастбища, будет больше травы и мяса… если сил хватит солнце удержать. Хватит сил, медвежий сын? Говори.

— Хватит, — ровно сказал Демьян.