Королевская кровь. Книга третья

Она отставила стакан. Повернулась, встретившись с ним взглядом, нервно передернула плечами. Он улыбнулся краешком губ, проскользил ладонью по ее спине до затылка и притянул принцессу к себе. Жадно, как она только что пила воду, дракон пил ее, не позволяя вырваться, ласкал ее губы и обещал большее, и она отвечала ему так же жадно и беззаветно, совершенно утонув в его напоре, в игре его языка, в биении его сердца, в руках, движущихся по телу, в совершенно откровенном возбуждении. И когда ей стало казаться, что еще немного — и она просто растворится в нем, потому что нет в ней и никогда не было силы противостоять его мощи — пусть он и давал такую иллюзию, Ани испугалась. Дернулась. Открыла глаза, встретив дымчатый взгляд вишневых глаз и сжала зубы.

— Спи, Нории, — сказала она и успела еще увидеть, как буйствующая жажда в его взгляде сменяется яростью и пониманием.

Раскрылся. Поверил. Ментальная защита слетает в моменты сильнейшего испуга и безумной страсти.

— Спи, — добавила она, хотя в этом уже не было нужды. И разрыдалась от ломающей сердце боли.

Она быстро обмылась — слезы все текли и текли — связала в узел свою одежду, добавила туда бурдюк с водой. Постояла с закрытыми глазами, определяя направление. Кинула взгляд на спящего дракона, вытерла ладонью слезы. Перекинулась в белую верблюдицу и побежала. На север, к своей семье.

Четери снова ночевал у себя в доме, на своей земле. У него появилась навязчивая потребность возвращаться сюда. Может быть, потому что здесь он часто видел сны о Светлане. А может и потому, что в нем плескалась сила — и совершенно очевидно было, что всплески происходили именно после этих снов, и после ночей в доме он чувствовал себя так, как, наверное, чувствует себя кормящая мать — когда грудь распирает от молока и физически невозможно сдержать его.

Он поил землю своей силой и она отвечала побегами кипарисов, родниками и зелеными лугами.

И пусть каждый раз зеленая зона расширялась на какие-то пару десятков метров. Зато каждый раз удавалось оживить чуть больше, чем в прошлый.

Это было невероятно и подобного никогда не случалось.

Но он не мог не обращать внимания на изменения, происходящие с ним. Он стал быстрее. И в бою, и в полете — но только Владыки могли ускоряться так, как теперь мог он — мчаться стремительной стрелой, преодолевать за короткое время огромные расстояния.

Он стал сильнее ощущать наследие Белого Целителя: люди приходили к нему за помощью, и если раньше дар целительский был довольно слаб — все-таки он был воином, и в этом было его призвание, то теперь он лечил страшные ожоги, спасал от укусов змей и тарантулов. Выдыхался каждый раз, приходилось отпаиваться кровью и люди уже знали — идешь к дракону за помощью — бери с собой барана в жертву. Но все-таки лечил.

И ауры стал видеть четче. И отблески эмоций начал ощущать.

Если бы Чету не было бы больше сотни лет, если бы впереди было его совершеннолетие, то он бы решил, что в нем просыпается сила Владыки.

Но это было невозможно, потому что такого не случалось никогда.

И все же он должен был поговорить с Нории. Понять, что с ним происходит и почему.

Он прилетел домой рано, вымотанный, как никогда. Пока Владыка Истаила был занят на празднике Синей, пришлось вычищать гнездо песчаников — твари напали на рабочих, обошлось без жертв среди людей, но вот защищавшие их драконы были потрепаны. Слабаки, а не воины. Если бы остались в живых хотя бы пятеро из его Крыла, не приходилось бы все делать самому. Но они все погибли в проклятой горе.

Заснул рано — и проснулся чуть позже полуночи, опять переполненный силой, опять после сна о Светлане. Тяжелого сна, потому что не было в нем любви, а женщина была потухшей, тоскливой и потерянной. Он снова требовал — жди меня, но казалось, что она или не слышит его, или не верит ему.

Что это было — их связь? Или голос совести?

Кто оставил женщину на растерзание королевским палачам? Кто не подумал, что ее схватят и могут казнить за помощь им?

Какому тупоголовому дракону открыла глаза красная принцесса, воспринимаемая им не иначе, как суженая жертва на возрождение Песков?

Энтери говорил, что в Рудлоге нет смертной казни, но разве легче от этого? Нет большего стыда для мужчины — не суметь защитить свою женщину. И не нужно оправдываться приказами Владыки, потому что кроме приказов для воина есть еще кодекс чести, который превыше всего.

Блюди чистоту и во сне и наяву.

Сражайся каждый раз как последний раз в жизни.

Не предавай доверившихся.

Мастер Клинков, чувствуя, как пульсирующая в нем сила просится в землю, вышел из дома в темную, влажную южную ночь, подошел к кромке воды. Черным зеркалом блестело озеро, плескала мелкая рыбешка, и звучно стрекотали цикады. Посмотрел на свои руки, на тело — красные и зеленые линии орнамента светились так ярко, что ослепляли, отражались в воде, изгибаясь дрожащими дугами, сотворяя светящуюся дорожку, идущую навстречу лунной.