Королевская кровь. Медвежье солнце. Темное наследие

Она говорила вдохновенно, от души, отступая от написанной и выученной речи, разрумянилась – и была необыкновенно хороша, и не столько слушали ее, сколько смотрели на экраны, на блестящие глаза, светлые локоны и розовые от мороза щеки. Была ли она величественной? Возможно. Но совершенно точно королева была близкой и понятной. Перед ней не трепетали, но ею любовались, в нее влюблялись и готовы были сейчас же пойти на край света – если вдруг ее величеству захочется отдать такой приказ.

Василина отступила от микрофона; снова зазвучали барабаны, и части гулко замаршировали на месте, разворачиваясь, и под грянувший оркестр пошли мимо трибуны одна за другой, на ходу приветствуя свою королеву. Правительница подняла руку, улыбаясь. Рядом с невозмутимым лицом стоял муж, но его молчаливая поддержка ощущалась скалой, которая не даст оступиться и ошибиться.

От бесконечных «Долгие лета, ваше величество!», перекатывающихся от одной марширующей части к другой, заболели виски – а королева все махала, улыбалась и кивала, пока последний грохочущий подошвами прямоугольник не прошел мимо и не ушел по главной улице с площади, а оркестр не затих.

Тогда-то она и почувствовала, что спина у нее вся мокрая и что планируемый обед будет очень кстати – желудок сводило от голода, будто нервы сожрали все, что оставалось там с полудня.

– Опять переодеваться, – со вздохом сказала Василина Мариану, когда он подал ей руку, чтобы проводить с трибуны. – Как я справилась?

– Великолепно, – серьезно ответил он. – Я женат на великой женщине.

– Которая, – ответила она так же серьезно, – озвереет, если не пообедает. Как самая простая и не великая.

На следующее утро, в воскресенье, когда королевская семья с сопровождающими уже собралась выезжать в одну из выбранных для посещения частей, Василине позвонил отец. И рассказал о том, как они с Ангелиной навестили соседей и что он увидел и услышал в Орешнике. Пока он говорил, лицо ее величества темнело – накануне, при посещении больниц, к ней подходили люди, благодарили за быструю помощь в восстановлении домов и лечении, а она любезно отвечала: «Рада, что все налаживается. Спасибо, что поделились». И на таком контрасте звучало то, о чем говорил Святослав Федорович, что она совершенно расстроилась. И разозлилась.

Машины были уже готовы. По-хорошему, можно было бы перейти к месту назначения телепортом, так как часть находилась к югу от Лесовины, а искажались порталы только в горах, но лицезрение гражданами вереницы машин было неотъемлемой частью визита. И барон Байдек, усевшись рядом с супругой в автомобиль, молча слушал, как звонит она премьеру Минкену, обрисовывая ситуацию, и просит организовать мониторинг работы комитета по устранению последствий чрезвычайных ситуаций. Пока – по Иоаннесбуржской области, а в течение двух недель – по всем пострадавшим регионам.

– И, конечно, – добавила она, морщась от странных завывающих звуков из динамика, – я очень рассчитываю, что ответственные лица не будут знать о проверке, Ярослав Михайлович. Отчет по области должен быть у меня так срочно, как возможно.

– Обязательно, ваше величество, – невозмутимо ответил премьер по громкой связи, – я отдам все распоряжения. Виновные понесут наказание, я и сам готов…

Где-то на фоне раздался мужской одобрительный гомон, восклицания: «Нет, ну как он, мать ее, вытянул! Килограмм шестнадцать, не меньше…» – и сочный восхищенный мат.

– Извините, ваше величество, – попросил премьер и, видимо, прикрыл рукой трубку – звуки и голоса стали глуше.

Королева выразительно помолчала, Байдек улыбнулся и одними губами пояснил: «Зимняя рыбалка». А выл в динамиках, по всей видимости, ветер.

– Полно, Ярослав Михайлович, – сказала она уже мягче, хоть и не переставая хмуриться, – уверена, что вы все, что должны были, сделали. Остальное узнаем по результатам аудита. Отдыхайте. До свидания.

– Вы можете беспокоить меня в любое время дня и ночи, моя госпожа, – любезно откликнулся Минкен, – и я поддерживаю ваше возмущение. Благодарю, что не стали рубить сплеча, а решили разобраться. Отдаю вам должное.

Он попрощался, и Василина отключила громкую связь.

– Вот старый лис, – с досадой пожаловалась королева мужу, – и похвалил, и нравоучение высказал.

– Он предан тебе, – сказал Мариан и подсунул большую руку ей за спину – она расслабленно улеглась мужу на плечо, прижалась. Машина гудела, за окном мелькали дома Лесовины, водитель за стеклом был невозмутим. – Это самое главное. А что учит – так сама знаешь, это только на пользу.

* * *