Королевская кровь. Расколотый мир

Минут через пять совсем близко раздались голоса, и полая стенка изнутри над ее головой осветилась красноватыми всполохами от факелов. Алинка затихла, как мышка. Ее начало трясти, бросая то в жар, то в холод, и зубы застучали от слабости, ужаса и отчаяния.

Еще через какое-то время, показавшееся ей вечностью, голоса затихли. В них теперь не слышалось превосходства и насмешки – скорее злость и раздражение. Алинка вздохнула, кое-как устроилась на боку, поджав ноги, укуталась в пух своих крыльев – как жаль, что не хватало закрыть все тело! – положила голову на разоренное гнездо и закрыла глаза.

«Другие близко. Берегись», – сказал голос из сна. Если это не галлюцинации и не глас отчаявшегося подсознания, то, получается, эти люди ищут именно ее? А если так, то они обязательно вернутся поутру, когда все будет видно, и дай боги, чтобы ее следов не осталось поблизости.

Хотя все равно ведь будут… невозможно, чтобы не было. Значит, остается надеяться, что убежище не обнаружат. Не догадаются. И уйдут, и тогда она сможет выйти попить.

Алину снова затрясло – от понимания, что она вполне могла в очередной раз умереть сегодня, и даже не понять отчего, и никогда больше не увидеть родных. А вдруг она и так их никогда не увидит? Ведь в этом мире почти всё пытается ее убить или сожрать.

Принцесса еще долго слушала далекие выкрики людей, пока они не стихли совсем, и после этого несколько часов лежала без сна, грязная и вспотевшая, измученная, ослабевшая, с обидой и надеждой шепча имена сестер, Матвея, пытаясь представить, что вот сейчас она откроет глаза – и окажется у себя в спальне.

Но сколько она ни жмурилась – когда открывала, вокруг была все та же тьма.

Алина заснула, даже не заплакав. Слишком много она здесь плакала – и организм, видимо, понял, что это бесполезно.

Максимилиан Тротт

Макс ушел под воду, вынырнул, отплевываясь, и непонимающе завертел головой. Он держался обеими руками за лодку, находясь почти под ней – точнее, под носом. Зажатый между ног мешок пошел ко дну, пока Тротт, сцепив зубы, переживал поток воспоминаний. И тут же, осознав, почему и как оказался в столь необычном положении, снова нырнул, наблюдая из-под воды, как высоко в небе пролетают три огромных раньяра со всадниками. Один из них спустился ниже, сделал круг над лодкой – стрекоза легко боднула ее челюстью, лодка перевернулась, и Макс, чтобы его не увидели, нырнул глубже, в илистую придонную муть, меж поваленных и затопленных остовов деревьев, чувствуя, как начинает гореть в груди от недостатка кислорода.

Размытый силуэт раньяра еще немного покружил над водой и поднялся ввысь. А Макс выжидал, пока в глазах не начало темнеть, – и только тогда поднялся под перевернутую лодку, жадно вдохнул собравшийся под папоротниковым судном воздух. И снова отправился ко дну – теперь уже достать свой мешок.

Вынырнул, закинул мешок через плечо, угрюмо посмотрел на перевернутую лодку – и под палящим солнцем поплыл к берегу, вдоль которого его половинка, Охтор, и шел все это время. Навстречу Тротту с континента надвигалась гроза.

Пока плыл, пытался сопоставить события здесь и на Туре. Время в обоих мирах, похоже, почти сравнялось. На Туре он пробыл после возвращения почти сутки. И здесь Охтор самостоятельно шел на лодке чуть больше суток. Мартин выдернул Макса со второй половины пути, и сейчас, если бы у него оставалась лодка, до тонкой полосы противоположного берега оставалось меньше двух дней пути.

– Чертовы раньяры, – пробормотал он и сплюнул соленую воду – море начинало штормить, и в лицо плескали волны.

Три вытянутых летящих силуэта Охтор заметил незадолго до возвращения Макса. Они неслись в направлении далекой полоски берега, к которой он и шел на лодке. Раньяры пролетали мимо и раньше, но тогда нужды прятаться не было: они летели далеко над сушей, а его лодка легко терялась среди других редких суденышек рыбаков из прибрежных поселений. Сейчас его могли принять за слишком далеко зашедшего рыбака, а могли и откусить голову ради забавы – поэтому он схватил мешок и нырнул под лодку. И не зря, как оказалось.

Последние пару километров до берега Тротт, мокрый и мрачный, шел по пологому дну, лавируя меж склизких стволов, под секущим ливнем и рассекающими небо вспышками молний, под грохот грома, понимая, что в любой момент его может прошить электрический заряд. Но ему повезло: гроза быстро ушла вперед, и на песок, из которого в небо продолжали подниматься гниющие стволы, Макс вышел снова под палящим солнцем. Вылил из сапог воду, повесил их за спину, попил из фляги, перетряхнул мешок – и закрыл глаза, вспоминая вкус крови пятой принцессы дома Рудлог.

Охонг

Его повело почти сразу. Поиску Тротта научил Михей – и потом стало понятно, что в том или ином виде он доступен всем темным. Даже ведьма Алекса – и та, пусть кустарно, но использовала кровь, чтобы найти своих детей.