Королевская лилия

А за Аполлинарию он волноваться не будет. Он будет ее ждать. Терпения хватит. Виноделы вообще народ терпеливый. Им без терпения – никуда.

Округин уехал рано и никуда не опоздал. Весь перелет он спал, как младенец.

Работа навалилась на него, как лошадь на цыпленка. Забылась рана на голове, пульсирующая в мозгу боль, даже горькие, как полынь, мысли притихли под грузом дел. Осень, вернее, чилийская весна пролетела настолько незаметно, что он очнулся, только когда позвонил партнер, с которым сложились почти приятельские отношения, и напомнил о планах совместной поездки в Австрию.

– Ты что, забыл, Алекс? Через три дня День святого Мартина. Нас ждут хойригеры!

Округин посмотрел на календарь. День святого Мартина австрийцы отмечают одиннадцатого ноября. Куча народу с нетерпением ждет наступления праздника, чтобы отправиться за город в деревенские таверны, называемые хойригерами, попить молодого вина нового урожая.

Черт! Уже ноябрь! Бедная его головушка, какой же в ней винегрет! Совсем потерялась в пространстве!

– Так что, Алекс? Я жду тебя в Вене?

– Да, Курт, я буду. До встречи.

Подумав, он позвонил Сане. Несмотря на то что в Португалии была уже ночь, Саня взял трубку после первого гудка.

– Хола, Алексей Петрович!

– Твой испанский улучшается с каждым часом.

– Это вы еще не слышали, как я читаю стихи Гарсиа Лорки. Чилийские дамы обрыдаются.

– Жаль, но им придется подождать. Встречай меня послезавтра в Вене. Я обещал Курту, что приеду. Нам все равно нужно обсудить новый контракт.

– Гостиница та же?

– Разумеется.

– Понял. Жду.

Алексей любил старую уютную Вену. Окна в номере отеля выходили на городской парк на бульваре Рингштрассе. Подтащив кресло поближе к окну, он уселся с чашкой кофе и стал смотреть на озабоченных туристов, застывающих в картинных позах у каждого фонтана, чтобы сделать очередное селфи.

Много лет назад, впервые попав в этот город, Округин решил обойти его пешком. Денег на экскурсии все равно не было. Он бродил до темноты и наконец в районе Венской оперы понял, что если сейчас же не найдет туалет, случится страшное. Ночью отыскать необходимое место было непросто. Минут пять он терся возле ресторана отеля «Захер», куда валом валила публика, чтобы испробовать знаменитый торт, но зайти так и не решился. В отчаянии бедолага поднялся на высокую площадку перед галереей Альбертина, решив, что сверху сподручнее оглядывать окрестности, и тут увидел, что двери музея распахнуты, и в них свободно заходят люди. Округин затесался в толпу студентов и, войдя, бросился вниз по лестнице к вожделенной туалетной комнате.

Возвращаясь, счастливец вдруг заметил, что у входа в выставочные залы нет контролеров. Люди прямо с улицы проходили внутрь. Окрыленный успехом от посещения туалета Округин зашел вслед за всеми и понял, что попал на выставку Клода Моне. Грех было не воспользоваться ситуацией. Первый круг он просто пробежал. Все ждал, когда появится охрана и выведет безбилетника, но никто его не хватал, и ценитель живописи решился на второй круг. Тогда он еще не знал, что такое «Ночь в музее», поэтому, передвигаясь по залам, все время оглядывался. В одном из помещений стены были завешаны картинами, на которых нарисован пруд с лилиями. Почему художник все время рисовал этот пруд, он тогда не знал, но лилии его потрясли. Они вовсе не были похожи на те, что цвели в деревенском пруду под Воронежем. Они были разные – строгие с четкими жесткими лепестками, чуть увядшие, словно утомленные, нежные, просыпающиеся и открывающиеся навстречу утру, – и все очень чувственные.

Он долго стоял перед полотном, на котором водяных лилий было всего две. Бело-розовые с желтоватыми серединками они словно прижимались друг к другу среди бледно-зеленых листьев на фоне синей глади пруда. Лилии были такие трогательные в своей взаимной нежности и беззащитности, что у него сжалось сердце. Тогда он не понял почему.

Эти лилии вдруг всплыли перед глазами, и Алексей подумал, что одна из них похожа на его прабабушку Лилию Карцеву, такую же прекрасную и чувственную, как цветок, распустившийся в пруду. А другая… Кем была она? Тайным возлюбленным, оставившим на память о себе дивной красоты украшение? Или простым скрипачом Иваном Потехиным, обожавшим свою прекрасную Лилию и погибшим в страшном бою в «долине смерти»?

А может, это они с Полиной? Полюбившие друг друга и разлученные судьбой?

– Алексей Петрович, можно? – услышал он голос Сани за дверью.

С сожалением оторвавшись от своих печальных мыслей, Округин пошел открывать.

За дверью, помаргивая коричневыми пуговками, стоял рыжий заяц. Вид у него был хитрый. За спиной зайца со скучным лицом стоял Саня и смотрел в сторону и вверх.

Сговорились, понял Округин.

– Доброе утро, Алексей Петрович, – хором сказали заговорщики.

– В самом деле, доброе. Прошу.

Он посторонился, пропуская гостей, и понял, что обрадовался по-настоящему.

Оля впорхнула в номер и повертела головой.

– Вот на диван садись.

Оранжевый ангел сел и сложил крылышки. Прям милота!

– Ты что, из дома сбежала? – сразу приступил к допросу Округин.