Королевская охота

— Однако я их расшевелила. И случай с газом подтверждает, что убийца — один из тех, кто получил письмо… — Екатерина не смотрит на Леонида Максимовича. А также делает вид, что не замечает изумленного взгляда Галки.

— А теперь давайте про убийцу!

— Про какого убийцу? Я ничего не знаю про убийцу!

— Знаете!

— Почему?

— Нутром чувствую. Выкладывайте!

И Екатерина, краснея и запинаясь, рассказывает о Ситникове, о том, как безошибочно он нашел дверь кухни… словно бывал там раньше… и он — единственный, кто знал всех убитых!

— И Зинаиду он тоже знал, не так ли? Это же подруга его жены. Как же он так ошибся и принял за нее Ларису?

— Не знаю… ну, видел ее всего раз или два… а в прихожей было темно… Я тебе потом все расскажу, — шепчет она Галке, сидящей с открытым ртом.

— Вы в это верите?

— Нет! То есть не знаю… Я чувствую, что убийца где-то рядом! А потом, разве мои чувства что-то значат? Верю — не верю!

— Ладно. Теперь расскажите мне подробнее о письмах, вернее, об адресатах. И давайте вспомним все, что происходило после. Что случилось накануне — я знаю. Вы были в театре. Совершенно случайно проходили мимо и увидели афишу. (Девушки краснеют.) Потом отослали письма. А вы, Галина Николаевна, поддержали идею с письмами? — обратился он к Галке.

Галка багровеет и бормочет что-то вроде:

— Сначала… нет, а потом… не знаю… да…

— Потом вы нашли Ларису. Это пропустим. А вот о ночной истории я хочу услышать еще раз.

— Мы нашли Ларису? Какую Ларису? — Галке кажется, что она сходит с ума.

— Потом! — отмахивается Екатерина, не глядя на нее.

Она опять рассказывает о той ночи, когда Купер разбудил ее. Как она разбила окно мраморной подставкой от лампы. И как потом она стояла на улице, прижимая к себе лампу, а снег сыпал и сыпал с небес ей на лицо, и было щекотно и радостно… О лесном озере, куда возил ее друг Добродеев и где сначала было так хорошо, а потом, когда зашло солнце, стало так жутко. О черной воде. И о серебряной струе родника. О Ситникове, который пришел рассказать о Володе Галкине. Она говорит о том, как он напугал ее своим дурацким поступком. Но умалчивает о том, что он обозвал ее уродиной. И о том, как она вдруг подумала… Тут Екатерина начинает запинаться, даже трудно сказать, почему вдруг… а вдруг… он уже был у нее в доме… И тогда она позвонила Галке…

— И поставили следственный эксперимент, — подсказывает Леонид Максимович.

— Ну да… и он безошибочно нашел кухонную дверь…

— С этим ясно! Дальше!

— Ну, это все. Потом пришла Вероника Юлиановна, а потом Галина примчалась выручать…

— Кто такая Вероника Юлиановна?

— Моя знакомая. Пришла по делу. Ей нужна охрана для ее ресторана. — Екатерина подробно рассказывает о прекрасной Веронике. Об их разговорах. О воспитании детей. О конкурсе красавиц. О ее рабочем распорядке. И так далее и тому подобное…

Леонид Максимович слушает не перебивая. Потом спрашивает:

— А вы не могли бы уехать на пару недель куда-нибудь подальше?

— Могла бы, наверное… А зачем? Вы думаете…

— Мне не нравится вся эта история, — говорит Леонид Максимович жестко. — Мне не нравится то, что вы сделали. Вы преступно легкомысленны. Вы отдаете себе отчет, чем это могло кончиться для вас? А вы не подумали о том, что вы абсолютно недопустимым образом влезли в дело об убийстве? Дело, по которому ведется следствие! Я бы с удовольствием арестовал вас, чтоб вы не путались у меня под ногами… И подержал бы в КПЗ! Чтоб отбить охоту играть в детектива-любителя!

Екатерина молчит. Больше всего ей хочется, чтобы эта сцена поскорее закончилась и она могла уйти домой. Зализать раны, нанесенные самолюбию. Ни разу за всю ее жизнь никто не говорил с ней подобным тоном!

Все когда-нибудь заканчивается. Закончилась и эта тягостная сцена. Последние слова Леонида Максимовича: «Под домашний арест! И не высовываться!» — звучали в ее ушах и на следующий день. И через день. И еще долго-долго, прежде чем она смогла вспоминать о визите к следователю без обиды и раздражения.

Глава 17 СЛЕДСТВИЕ ЗАКОНЧЕНО, ЗАБУДЬТЕ…