Королевская пешка

Мартин не поднял глаз сразу, только удивился, почему юноша не говорит, по какому делу явился. Затем он обернулся.

Она стояла в дверях, словно в раме, рядом с нею высилась дородная фигура Алисы, а позади них, на тесной лестничной площадке, неловко переминались с ноги на ногу юный Филипп Кентон и доблестный великан сержант Чабб, бывший начальник отряда телохранителей.

В первую секунду Мартин решил, что у него галлюцинации, но тут девушка-видение невнятно вскрикнула и бросилась к нему. Алиса знаками поспешила выпроводить своих спутников и вышла сама, оставив супругов наедине.

Это была Крессида, настоящая, из плоти и крови — он чувствовал это, прижимая ее к своему сердцу. Страстно поцеловав ее в лоб, он тут же отбросил назад капюшон, приподнял ее подбородок и стал целовать губы, щеки, влажные от счастливых слез, глаза и опять подбородок. Наконец он отстранил Крессиду от себя и, все так же держа за плечи обеими руками, оглядел ее всю.

Голосом, охрипшим от волнения, он проговорил:

— Я… я не могу поверить, что это ты. Скажи, ты не исчезнешь словно фея?.. Ведь ты и есть фея.

Она весело рассмеялась.

— Уверяю вас, милорд, я весьма солидная дама, более солидная, чем когда-либо, потому что… потому что я везу с собой вашего наследника. — И она смущенно порозовела.

Он опять ошеломленно поглядел на нее и вдруг обнял обеими руками. На этот раз он не сумел удержаться и всхлипнул, радостно потрясенный.

— Я хотела сообщить это поторжественней, — призналась она, — но… о, Мартин, я так долго мечтала увидеть тебя, что уже не могла больше ждать.

Теперь она с любопытством окинула его взглядом. Он опять был тем элегантным придворным, каким она видела его в Вестминстере. Никакой бороды, щеки гладко выбриты, темные волосы зачесаны назад и мягкими волнами падают на плечи. Она глубоко вздохнула и опять засмеялась от радости, что, наконец, добралась до него.

Он подтянул кресло и, усадив ее, опустился перед ней на колени.

— Должно быть, Пресвятая Дева отозвалась на мои молитвы, или ты сама, волшебница, услышала, как я зову тебя через море. О, моя любимая! Как же случилось, что ты здесь?

— Принцесса убедила меня, что я не должна ехать с тобою вместе. Она сказала, что это может оказаться для тебя очень опасным и что я должна вернуться в Греттон и вести себя так, будто ты и в самом деле убит. Я так и делала.

Это было сказано настолько просто, без малейшего намека на то, как невыносимо трудно было ей притворяться, что он не мог не рассмеяться вслух.

— Хотя все было сложнее, — призналась она, — особенно когда я поняла, что… что ношу дитя твое. Конечно, я сказала об этом Алисе. — Ее лицо вдруг омрачилось. — Но маме и намекнуть не могла… Потом в Греттон приехал Хауэлл. — Ее чистые голубые глаза смотрели прямо в лицо ему. — Хауэлл любит меня. Он считал, что я вдова, и… и он сделал мне предложение… конечно, после окончания траура.

— И что ты сказала?

— Сказала, что это невозможно, и он… он догадался, наверное, потому что любит меня. Он сказал, что мы все-таки могли бы добиться освобождения меня от обета, если будет по-прежнему считаться, что я так и не была настоящей женой… и… и что он скажет, что дитя — его.

Мартин издал протестующий возглас.

— Тогда мне пришлось сказать ему, как горячо я тебя любила… что, даже если бы ты был мертв, я никогда не отдала бы моего сердца никому другому. — Чуть помолчав, она сказала: — Хауэлл очень достойный человек, даже притом, что поддерживал Тюдора. Он был всегда ему предан, как ты — Ричарду. Под конец он сказал, что постарается помочь мне уехать к тебе, если я и вправду хочу этого. О, Мартин, я так хотела!

Он сел, глядя на нее с несколько напряженной улыбкой.

— Ты и приехала. Ведь маленькие трудности никогда не мешают тебе делать то, что ты хочешь, не так ли, жена моя?

— Никогда. — Она наклонилась и поцеловала его. — Конечно, Алиса должна была ехать со мной, Филипп тоже. Просить отца я не могла, так что… сержант Чабб сказал, что никак не может позволить, чтобы его графиня путешествовала по морю одна, без своего начальника эскорта. А, кроме того, он непременно желает остаться с тобой.

Он встал и протянул ей руку, помогая подняться, потом снял с нее плащ и опять залюбовался ее красотой. Никаких внешних признаков близившегося материнства еще не было заметно. Она, как и раньше, оставалась тоненькой, решительной, по-королевски грациозной, и ее голубые глаза сияли любовью к нему. Внезапно лицо ее затуманилось.

— Ведь ты не отправишь меня обратно? Голосом, прерывающимся от сдерживаемых слез, он сказал:

— Никогда, никогда, любимая!

Она обеспокоено огляделась вокруг.

— Тебе хорошо здесь, милый? Принцесса намекнула, что ты будешь трудиться для герцогини Маргариты. — Поколебавшись, она продолжила: — И еще она сказала: если тебя схватят, то не только тебе одному придется поплатиться жизнью. Она… она имела в виду одного из своих братьев, да, Мартин?

Он медленно кивнул головой.

— Ричард Йоркский жил здесь, в Бургундии, почти два года. Теперь мой долг — служить ему.

— А другой принц?

Он печально покачал головой.