Королевская постель

– Король сказал, что когда я родился, ему было почти столько же лет, сколько мне сейчас. Что как только он подрос настолько, что смог держать в руках оружие, он был вынужден воевать, чтобы его старший брат Эдуард мог править в Вестминстере. Он совсем ничего не знал о моей матери, но потом, когда кто-то из его друзей рассказал ему, что она умерла, оставив новорожденного сына, он пристроил меня к этой славной женщине в маленьком коттедже, о которой я уже говорил вам. И все считали его дураком и смеялись над ним.

– Значит, вы его старший сын, – сказала Танзи, широко раскрыв глаза.

– Его внебрачный сын, – поправил ее Дикон. – И единственный, как он мне сказал, если не считать юного Джона Глостера, которого он сделал губернатором Кале, потому что его мать принадлежит к аристократии. Конечно, это всего лишь титул, потому что Джон еще совсем ребенок. В Лондоне все говорили, что король любил только одну женщину – Анну Невилл, свою жену. Как жестоко, что их законный сын, принц Эдуард, должен был умереть!

Дикон перевернулся на спину и сел.

– Когда я думаю об этом, то понимаю, что король посылал за мной как раз после смерти своего наследника…

– Но поскольку вы оба – вы и Джон Глостер – внебрачные, не мог же он думать…

– О, нет, конечно, нет. Есть еще сын его сестры, граф Линкольн. И сын его старшего брата, Уорик, который всегда жил при Дворе. Вы ведь, наверное, знаете, что его мать была сестрой королевы Анны.

– Тогда почему…

– Наверное потому, что он был добрым и заботливым, как говорят о нем многие люди. Мне кажется, что король сам выбрал мне в наставники мистера Пастона, и вряд ли можно было найти кого-нибудь лучше. Вы помните, Танзи, как я говорил вам, что очень тяжело не иметь близких? Еще тяжелее найти отца и потерять его на следующий же день. И видеть, как его тело…

– Как вас зовут в школе? Я имею в виду, как ваша фамилия? – быстро спросила Танзи, чтобы отвлечь его от воспоминаний о тяжелом зрелище, которое произвело на него такое сильное впечатление.

– Брум. Ричард Брум.[8]

Танзи сморщила свой маленький носик.

– Не слишком привлекательная фамилия.

– Конечно. Но зато весьма полезная! Старшие мальчики в школе часто просили меня подмести нашу классную комнату.

– Брум – означает также и ракитник, – напомнила она Дикону.

– Да. – Неожиданно он наклонился вперед и взял ее руку. – Да, конечно. Теперь я понимаю. Ведь он даже дал мне свое имя. Брум – это английский вариант латинского «планта гениста». – На его лице отразилась гордость, гордость ребенка, который сам нашел дорогу домой. – Красивый кустарник с желтыми цветами. Говорят, он растет в Аквитании, и именно от его названия Плантагенеты и получили свое имя.

– Он растет на каждой английской просеке, – сказала Танзи, радуясь тому, что он нашел что-то хорошее в своей судьбе.

– Дик Брум. Ричард Плантагенет, – продолжал он, пробуя разные варианты своего имени на слух. – И через мгновение добавил, подумав:

– Счастье, что он не дал мне это имя! Сейчас небезопасно называться Плантагенетом!

Счастье, что все эти бандиты вчера ночью не знали, за кем они гнались, иначе они разнесли бы весь наш дом, подумала Танзи, и чтобы прояснить до конца историю Дикона, вслух она спросила:

– Итак, вы с мистером Джервезом благополучно добрались до армии короля?

– Да, задолго до заката. Стража пропустила нас в лагерь. Его оруженосец должен был распаковать королевские доспехи. Они лежали на столе и рядом стояла нетронутая еда. На поясе короля висел меч. Он был очень добр со мной, но у него совсем не было времени, а я слишком разволновался, когда он сказал мне самое важное, и потом не мог сосредоточиться.

– Почему он послал за вами?

– Мне кажется, что я не разочаровал его, когда он посылал за мной в Лондон. Бог знает, почему, ведь я совсем не обучен светским манерам. Но я помню – и буду это помнить всегда, как он мне сказал: «В тебе есть и скромность, и благородство. Если завтра у меня все пройдет благополучно, я признаю тебя своим сыном и найду тебе место при Дворе. Несколько дней назад я отправил юного Джона в Кале, чтобы он был подальше от всех этих событий. Теперь я одинокий человек, Дикон». Я пытался выразить свое сочувствие по поводу смерти королевы Анны и принца Эдуарда, но он отвернулся, и я не мог видеть его лица.