Королевская сага

Вопрос этот, неожиданно возникший, на первых порах, удивил меня. Как можно сомневаться в очевидном? Но, перечитав снова текст, описывающий плавание Оттара, я убедился, что очевидное - совсем не так уж очевидно, как представлялось мне раньше. И по мере того как я снова и снова читал текст, сквозь единый вроде бы рассказ мне все яснее проявлялась внутренняя нелогичность отдельных фраз. "Рассказ Оттара" не был последовательным рассказом одного человека. Это было даже не единое повествование, скорее - некая композиция, составленная на основе уже имевшихся записей.

Объяснить неожиданный феномен я мог двояко.

Согласно первой версии, писец записывал не рассказ Оттара, а лишь его ответы на вопросы короля Альфреда. Отсюда и внутренняя нелогичность повествования. Не следовало упускать из вида другие возможности. По-видимому, во время аудиенции было записано не все. Многое, как рассказ Оттара о самом себе, было записано позже, потом обработано и скомпоновано, причем даже не этим писцом, а каким-то другим, кто осуществлял общую стилистическую редактуру перевода Орозия. Поэтому сведения о жизни Оттара оказались не перед его повествованием о плавании на север и плавании на юг, в Данию, а между ними. Вместе с такой правкой в текст могли попасть пояснительные фразы - глоссы - писца или редактора, появиться путаница, отвечающая представлениям писца о рассказе норвежца и географии того времени.

Было и другое объяснение. В момент беседы перед королем находился не один Оттар, но и его товарищ Вульфстан. Рассказ Вульфстана о поездке из Хэтума (Хедеби) на восток по Балтийскому морю непосредственно продолжает рассказ Оттара о его плавании вдоль побережья Норвегии на юг, в Данию, именно в этот самый Хэтум. Другими словами, Оттар не просто рассказывал королю Альфреду о себе и о своем плавании на север: оба скандинава рассказывали еще и о совместном плавании - на восток, по Балтийскому морю, после чего они вернулись в Хэтум и отправились на запад, в Англию.

Что так происходило в действительности, видно по употреблению местоимений. В своем рассказе о путешествии по Балтике Вульфстан неизменно употребляет множественное число - мы, нас, - тогда как Оттар в рассказе о своей поездке на север говорит о себе в единственном числе, хотя, конечно же, в такое рекогносцировочное плавание он отправился не один, а с достаточно большой и хорошо вооруженной командой.

Но вот что примечательно. В некоторых фразах, где неожиданно возникают в тексте "беормы", четкое "я" Оттара. столь для него характерное, оказывается заменено множественным числом! Создается впечатление, что к "дуэту" Оттара и поясняющего его рассказ писца, называющего Оттара, как и короля, в третьем лице, присоединяется голос Вульфстана, рассказывающего об их совместной поездке на восток - сначала к западным славянам, в "страну вендов"», а потом - к эстам, под которыми подразумеваются отнюдь не современные эстонцы, а пруссы, древние аисты… Так, может быть, "беормы" - совсем не бьярмы и никакого отношения к плаванию Оттара на север не имеют? И попали они в это место благодаря ошибке редактора, а на самом деле принадлежат рассказу Вульфстана?!

Проверить эту догадку можно было, только еще раз самым внимательным образом изучив текст англосаксонского подлинника, не доверяя прежним переводам.

Когда мне удалось проделать эту работу, я увидел, что мои предположения подтвердились: в переводах оказались весьма существенные ошибки. Теперь, выправив их, я мог выделить из текста рассказ Оттара, набранный обычным шрифтом, отметить курсивом пояснения писца, редактора или переписчика (глоссы), а разрядкой выделить, фразы, с наибольшей вероятностью принадлежащие Вульфстану.