Королевская шутиха

Тем же вечером я решилась поговорить с королевой, избрав время перед отходом ко сну. Мария молилась, стоя на своей скамеечке в углу спальни. Я опустилась на колени рядом с нею, но вместо молитвы обдумывала разговор и искала наиболее убедительные доводы. Королева провела на коленях целый час. Взглянув на нее украдкой, я увидела, что лицо Марии обращено к статуе распятого Христа, а по щекам текут слезы.

Наконец она поднялась с колен и уселась перед камином. Я вытащила из углей кочергу, смахнула пепел и опустила ее в кувшин с элем, чтобы подогреть напиток. Когда я подала ей кружку, пальцы королевы были нестерпимо холодными.

— Ваше величество, можно мне у вас спросить? — начала я.

Мария повернулась ко мне. Мне показалась, что она смотрит на меня откуда-то издали.

— Чего тебе, Ханна?

— За все годы службы я вас никогда ни о чем не просила.

— Верно, — слегка нахмурившись, ответила королева. — И чего же ты хочешь теперь?

— Ваше величество, я случайно узнала, что в тюрьме содержатся трое добропорядочных людей, обвиненных в ереси. Это епископ Латимер, епископ Ридли и архиепископ Кранмер.

Я не видела лица королевы — оно было обращено к огню. Но ее голос был холоден и суров.

— Да. Я знаю, что их обвиняют.

— Ваше величество, проявите к ним милосердие, — без обиняков сказала я. — Это так страшно, когда казнят добропорядочного человека. Все говорят: эти трое — достойные люди… но заблуждающиеся, в чем-то расходящиеся с учением церкви. Однако ваш покойный брат относился к ним с большим уважением. Они были назначены епископами по всем законам англиканской церкви.

Мария надолго умолкла. Я не знала, продолжать ли свои прошения или оставить их. Молчание королевы начало меня пугать. Я уселась на корточки и ждала, когда она заговорит. Мое дыхание становилось все учащеннее, что уже могло породить сомнения в моей невиновности. Опасность шла за мной по следу, точно натасканная собака; шла на запах моего страха. У меня вспотели подмышки. Холодные капли пота катились по моей спине.

Когда королева повернулась ко мне, я ее не узнала. Это была не та Мария, которую я знала и любила. Ее лицо напоминало снежную маску.

— Упомянутые тобой люди вовсе не являются достойными, раз они отрицают Слово Божье, правление Божье и еще сталкивают на стезю греха других, — не сказала, а прошипела она. — Пусть покаются в своих грехах и получат прощение. Или пусть умирают за свою еретическую веру, раз она им так дорога. Тебе, Ханна, нужно было бы говорить с ними, а не со мной. Есть закон. Это не человеческий закон, не мой и не чей-то закон, но закон церкви. Если они не хотят понести наказание от церкви, пусть не грешат. Им всем достаточно лет, а потому их грехи не спишешь на отроческое недомыслие или чужое наущение. Не мне их судить. Пусть их судит церковь, а они пусть изволят подчиняться ей, как подчиняюсь я.

Королева умолкла. Мне было нечего ей возразить. Мы говорили на одном языке, но по-разному понимали слова.

— Люди, подобные этим троим, навлекли на Англию гнев Божий, — сказала она. — С тех пор как мой отец опрокинул законы истинной церкви, у нас не было ни одного урожайного года. Страна нищала. С тех пор как он отринул мою мать, в королевской колыбели не было достойных наследников.

Я невольно затронула больную для королевы тему. У нее затряслись руки, голос стал прерывистым от едва сдерживаемых гневных чувств.

— Неужели ты сама не видишь? Уж тебе ли, наделенной даром, этого не видеть? Чего добился отец, расставшись с моей матерью? Только того, что у него больше не было законных наследников!

— А принцесса Елизавета? — дерзнула спросить я.

Королева зловеще расхохоталась.

— Она — не его дочь, — презрительно поморщилась Мария. — Ты бы присмотрелась к ней получше. Вся в своего папашу Смитона, с головы до пят. Ее мать пыталась обвести короля вокруг пальца и выдать свое исчадие за его дочь. В детстве еще могли быть сомнения. Но сейчас, когда она выросла и ведет себя, как дочь лютниста и шлюхи, каждый, имеющий глаза, видит, кто были ее родители. Бог даровал моему отцу единственное небесное дитя — меня. Но отец не оценил Божьего дара и обратился против моей матери и меня. С тех пор Англия пожинала плоды его своеволия. Дьявол подослал к отцу сладкоречивых советчиков. Они убедили его уничтожить Слово Божье, разрушить монастыри и преследовать всех, кто придерживался истинной веры. Потом мой брат с его неокрепшим разумом лишь глубже вогнал Англию во грех. Видишь, какую плату нам теперь приходится платить за отход от истинной веры? В стране — голод, а в городах — болезни.

Я молчала. Любое мое слово могло сейчас обернуться против меня.

— Бог милостив, но нам не видать Его милосердия, пока мы не вернемся на путь истинной веры. Теперь я понимаю, почему я не смогла родить. Господь не желал пускать наследника в грешный мир. Только когда грех будет с корнем вырван из английской земли, я смогу зачать и родить наследника. Все зло, которое начал мой отец и продолжил мой брат, должно быть изжито. Мы должны не внешне, а в глубине сердец вернуться к истинной вере.