Королевская шутиха

И вновь королева убедилась: удержать трон сложнее, нежели завоевать его. После подавления мятежа она несколько дней подряд сражалась со своей совестью, пытаясь решить болезненный вопрос: как поступить с мятежниками, выступившими против нее? Бог дважды помог ей сохранить трон, но нельзя же все перекладывать на плечи Бога. Жизнь вторично преподала ей суровый урок: милосердие к мятежникам чревато новыми мятежами.

Все советники, с кем она обсуждала этот вопрос, были единодушны: пока существует паутина заговорщиков, безопасность страны и трона остается под угрозой. А потому всех, так или иначе причастных к заговору, нужно арестовать, судить за измену и казнить. Более — никакого милосердия, и пусть не надеются на ее готовность без конца прощать. Даже те, кто в прошлом одобрял ее снисходительное отношение к Джейн Грей и братьям Дадли, содержащимся в Тауэре, теперь убеждали королеву казнить и этих мятежников. Не важно, что леди Джейн не участвовала в нынешнем мятеже; не важно, что она не участвовала и в летней попытке переворота. Она позволила увенчать свою голову королевской короной, и теперь эту голову нужно поскорее отсечь от туловища.

— Поймите, ваше величество, если бы тот мятеж удался, Джейн Грей не вступилась бы за вас, — нашептывали ей.

— Ей всего шестнадцать лет, — отвечала Мария, прижимая пальцы к саднящим вискам.

— Зато ее отец принимал живейшее участие в нынешнем мятеже, надеясь вернуть дочь на трон. Другие собирались посадить туда принцессу Елизавету. Да, они обе молоды, но от них тянутся черные зловещие тени. Они обе — ваши заклятые враги. Само их существование означает постоянную угрозу для вашей жизни. Правильнее всего было бы казнить обеих, и как можно скорее.

Устав слушать советы жестокосердных людей, королева решила обратиться к Богу.

— Джейн Грей виновна лишь в своем происхождении, — прошептала она, глядя на изображение распятого Христа.

Она молча ждала, словно надеясь, что случится чудо и Христос ответит.

— Спаситель, Ты знаешь не хуже, чем я, что Елизавета по-настоящему виновна, — продолжала она. — Но как я могу послать сестру на плаху?

Джейн Дормер многозначительно взглянула на меня, и мы обе передвинули наши стулья так, чтобы заслонить королеву от глаз и ушей остальных фрейлин. Незачем им слушать слова коленопреклоненной королевы. Сейчас она совещалась с единственным советником, которому доверяла безраздельно. Она складывала к израненным, пробитым гвоздями ногам Христа варианты решений, надеясь, что тот укажет ей наиболее правильный.

Государственный совет искал доказательства причастности Елизаветы к мятежу. Нашлось столько, что хватило бы на целую дюжину ее казней. Еще в самом начале мятежа она встречалась с Томасом Уайеттом и Уильямом Пикерингом. Никто не знал лишь, что свою роль во всем этом сыграла и я. Елизавета была опытной заговорщицей. Идя со мной по галерее, она разыгрывала из себя послушную сестру, но усердно запоминала все, что слышала от меня. Заговор провалился исключительно из-за глупости и трусости Эдуарда Куртнэ. Я не сомневалась (думаю, королева тоже): если бы заговорщики победили, то сейчас во главе стола сидела бы королева Елизавета и решала, стоит ли казнить свою старшую сестру. Наверняка, и она часами стояла бы на коленях, спрашивая у Бога совета, но потом все-таки подписала бы смертный приговор.

В дверь постучался стражник, затем в проеме появилась его голова.

— В чем дело? — тихо спросила Джейн Дормер.

— Послание для королевской шутихи. Пусть идет к боковым воротам, — сказал молоденький стражник.

Я кивнула и осторожно выбралась из комнаты. Мое появление в приемной сразу вызвало некоторый интерес. Там собралось немало просителей из Уэльса, Девона и Кента — графств, наиболее рьяно выступивших против королевы. Они были готовы умолять о милосердии ту, которую совсем еще недавно намеревались уничтожить. Они даже не знали, кто выйдет из открывшейся двери королевских покоев, но их лица уже были полны надежд. Неудивительно, что королева часами молилась, взывая к Богу и желая узнать Его волю. Однажды она уже проявила милосердие к тем, кто выступал против нее. Окажется ли она милосердной и в этот раз? А может, она настолько милосердна, что будет прощать своих врагов всегда, что бы они ни замышляли?

Здесь собрались предатели и родственники предателей. Я не собиралась выказывать им никакой учтивости, а довольно грубо протолкнулась к выходу. Более того, они были мне ненавистны. Я не верила в их раскаяние. Кто-то из этих людей дважды пытался сместить законную королеву. А теперь они стоят, потупив глаза, мнут в руках шапки и надеются на прощение? Но зачем им прощение? Чтобы вернуться по домам, передохнуть и взяться плести новые заговоры? Кажется, я начинала понимать советников королевы, утверждавших, что смертельный враг остается таковым до самой своей смерти.