Королевская стража (СИ)

Сложной задачей стало подыскать место для засады. Как назло, по обочинам, насколько хватало взгляда, не виднелось никаких оврагов и холмиков, даже лес еще за десять шагов до дороги сменялся одинокими молодыми деревцами — ну просто ровный стол, идеальный для телег и карет и отвратный для грабителей. Решено было остаться под прикрытием деревьев, а в случае чего подбегать, не таясь. Все равно, судя по рассказам, призрак не отличался быстротой передвижения.

— Едет медленно, колеса не скрипят, возница — мертвец, — рассказывал Кайса, когда удалось нормально устроиться между двумя старыми ясенями. — Ничего, в общем-то, больше не делает — проедет и все.

— Поиск?

— Чего? — не понял бард.

— Поиск, — Риннолк задумчиво уставилась куда-то вправо и вверх. — Привидения редко появляются просто так. Возможно, он что-то ищет на этой дороге. Или вот… ну как это называется… круговое проклятье?

— Кольцевое, — кивнул Кайса. — Возможно.

Колдун проклинает человека, обрекает его после смерти повторять то или иное действие, "замыкая кольцо", например, из куска веревки. Действие заклинания прерывают, разрушая "кольцо". Иногда это делает человек, иногда — время. Особо злобные колдуны куют настоящие стальные кольца — толщиной с руку. И прячут высоко в горах. По мнению Кайсы, нужно быть законченным идиотом, чтоб так тщательно хранить свою обиду.

— Тогда толку здесь сидеть? — вздохнула девушка. — Надо бегать по городу, расспрашивать и выяснять, жил ли в городе маг, и кто с этим магом ругался… И кто часто ездил по этой дороге.

— По дороге каждый день ездят десятки торговцев, — пожал плечами Кайса. — Мага-то придется искать, это да. Если, конечно, это действительно кольцевое проклятье. А сидим мы здесь, потому что надо выяснить, есть ли призрак вообще.

— Тильви и остальным ты не веришь?

— Верю. Но хочу убедиться и посмотреть своими глазами.

— Ну а в магии ты хоть что-нибудь смыслишь?

— Нет, — улыбнулся Кайса. — Совершенно не смыслю. Ты?

— Бездарь, — кивнула Риннолк.

— Это ничего, я много раз охотился на магов — и до сих пор жив, — утешил бард.

— А они?

— Это неважно. Главное, что для снятия проклятий не обязательно иметь магические силы… А в крайнем случае, волшебника можно нанять. Насколько я заметил, они с огромной радостью помогают убивать своих собратьев…

— Передача силы, — поморщилась Риннолк. — Ради нее и помогают. При косвенном участии в убийстве колдун получает малую часть способностей убитого. При прямом — гораздо больше… Быть оборотнем безопаснее, право слово.

— Это да, — согласился Кайса. — Я даже понимаю государства, где колдовство запрещено…

Разговор постепенно угас. Риннолк даже слегка задремала, когда бард ровным голосом произнес одно слово:

— Едет.

Риннолк встала и подняла с земли плащ, на котором они сидели. Неспешно отряхнула, наблюдая за беловатым свечением, двигающимся по дороге.

— Скоро приблизится, подойдем ближе.

Трепета перед таинственными силами девушка не чувствовала, глаза же Кайсы и вовсе горели каким-то болезненным интересом.

Не телега, а старый фургон ехал действительно очень тихо, возница низко опускал голову, белая лошадь шагала спокойно, покачивались и светились замогильно-синим фонари, подвешенные по краям повозки. Возница почти сливался с окружающей его ночью, а у лошади не было головы. Сияние сопровождало фургон и освещало несчастное животное. Риннолк не удержалась и протерла глаза: головы действительно не было.

— Не верю, — упрямо буркнул Кайса непонятно кому и решительно зашагал к дороге.

— С ума сойти, я впервые такое вижу! — призналась Риннолк, ступая следом.

Горло сдавило внезапно — послышался только хруст за спиной. Ничего предпринять девушка не успела, чернота застила глаза. Где-то сдавленно охнул Кайса, а на задворках сознания мелькнула мысль о том, что не стоило, пожалуй, недооценивать древние силы, поднимающие из могил мертвецов…

Глава 12. Два дна

Ресницы слипались, не давая раскрыть глаза, голод давно уже отошел на второй план, осталась лишь жажда. Распухший язык царапал потрескавшиеся губы и нёбо. Стягивающие руки веревки успели распухнуть от крови и высохнуть, сдавив запястья еще сильнее, вплетенные заклятья жгли кожу, напоминая о том, что он еще может что-то чувствовать. А впереди была огромная, темная неизвестность. От которой, впрочем, не стоило ждать ничего хорошего. Он и не ждал. Больше не ждал.

Кайса распахнул глаза и перекатился с живота на спину. Отвратительно. Прошлое уже давно не стучалось в его сознание. Память — скверная вещь. Из тех вещей, которые невозможно выкинуть, потерять, забыть или отдать кому-нибудь другому хотя бы на время. Кайса сел, с наслаждением отмечая, что он в порядке, если не считать головной боли.