Королевские камни

Просто… просто он не до конца верит Видгару. Имеет же он право на недоверие? Нат решил, что имеет. Равно как и на подслушивание чужих бесед, если эти беседы в перспективе окажут непосредственное влияние на Натову жизнь, точнее, поспособствуют ее окончанию.

А красиво получилось. Нат запомнил. На всякий случай. А то вдруг кто спросит… или просто придется к слову.

— Когда вы собираетесь устраивать облаву? — Теперь голос Видгара доносился слева и звучал глухо, будто бы Медный говорил сквозь трубу.

— Зависит от доктора, а так… дней через пять. Хотите поучаствовать?

— Несомненно. Я полагаю, что в этом и состоит мой долг перед обществом.

— Конечно. Общество будет вам очень благодарно…

— И моим людям.

— Они тоже примут участие?

— Полагаю, как и люди Гарма.

— Какое поразительное единодушие… — восхитился Альфред.

А Нат порадовался, что эти двое все-таки находятся на безопасном для них расстоянии. И вправду, может, успокоительное принять?

— И вы не боитесь оставлять дом…

— Отнюдь. — Нат живо представил кривоватую вымученную усмешку Видгара. — Его будут защищать люди шерифа. Так ведь? Вы же позаботитесь о том, чтобы это были очень надежные люди?

— Позабочусь…

— Вы очень… перспективный молодой человек.

— Стараюсь…

Стало тихо. Нат ждал, но дождался лишь протяжного скрипа где-то наверху, на третьем этаже, наверное, а то и вовсе на чердаке. Скрипели ли балки. Крыша? Или скрип этот и вовсе примерещился Нату, он не знал. Но понял, что больше дом ничего не скажет. Впрочем, и услышанного было более чем достаточно. Нат прижал к теплой стене руки и сказал:

— Спасибо большое… я понимаю, что ты меня, скорее всего, не слышишь, а если слышишь, то не понимаешь… я для тебя совсем чужой. Ты альвийский дом, а я с той стороны Перевала. И я альвов ненавижу. Наверное, ненавижу. То есть раньше я был уверен, что ненавижу, а теперь вот… твоя хозяйка слабая. Сильная, внутри если, но все равно слабая, и женщина. Женщин надо защищать. Спрячь ее, когда все начнется. И Ниру. Я попробую уговорить ее уехать… она, конечно, обидится, но зато не пострадает. Меньше всего я хочу, чтобы она пострадала…

Дом вздохнул. Понял ли? Нат надеялся, что понял. Хотя бы дом.

Вечером он переговорит с Райдо, расскажет без утайки и о доме, и о подслушанном разговоре, и Райдо, осклабившись, переспросит:

— Облава, значит? Дней через пять? Замечательно.

Он почешет шею и признается:

— Больше пяти дней здесь я не выдержу… надоело болеть.

А про Видгара не скажет ничего. И ладно. Нат все равно присмотрит за стариком.

По собственной инициативе.

ГЛАВА 21

Доктору Ийлэ не верила.

И шерифу.

И вообще людям, которые держались слишком уж вольно в ее доме. Чувствовали себя хозяевами? Настолько хозяевами, что не давали себе труда быть вежливыми с ней? Не видели… шериф прошел мимо, не удостоив и взгляда.

Гарм… Гарм подмигнул. Весело ему. Для него происходящее — представление, а Ийлэ… она слышит надрывный лай собак и чувствует кожей волглую сопревшую листву. Она задыхается от запахов гнили, снова и снова облизывает сухие губы, не способная напиться. И ногти впиваются в кожу.

Надо дышать.

Успокоиться.

Взять себя в руки. Нет, ее нервозность в нынешних обстоятельствах понятна, но Ийлэ не желает доставлять им удовольствие. Она провожает взглядом шерифа и Гарма, а потом спускается в гостиную, где устроились Альфред с Видгаром, и возвращается наверх, к комнате Райдо.

Доктор там.

Он держит Райдо за руку, отсчитывает пульс. И так внимательно смотрит на часы… серебряные часы с гравировкой, которую делал отец. Подарил на Рождество.

У людей принято на Рождество подарки делать, и отец хотел доставить другу радость… фразу выбрал… что-то такое пафосное, про тех, кто держит жизнь в руках… не жизнь, но всего-навсего часы. Жизнь бы ему Ийлэ не доверила.

Ниру жаль. Она отца любит. И эта любовь понятна, хотя и странно-неприятна и заставляет Ийлэ отворачиваться. Она не хочет видеть Ниру рядом с этим человеком.

Он же шевелит губами и руку щупает. Склоняется над постелью, низко, будто желая поцеловать. И думается, что Райдо вряд ли обрадовался бы поцелую…

Без сознания. Мечется, как в бреду. И простыни мокрые. На висках что пот, что серебряная сыпь живого железа, которая то расползается, то почти исчезает.

Он должен был лишь пропотеть… пропотеть, и только.

Доктор оттягивает веки.

Белые глаза. Красные нити капилляров. Зрачки сужены. И Райдо смотрит на доктора, но не видит.

— Все куда хуже, чем я предполагал…

…сонная трава.

…и корень белокрестника, который вызывает подобие лихорадки, но лишь подобие.

— Это еще не агония, но почти… почти… я сожалею. — Он отступил и руки вытер.

— Он… умрет? — Нира задала вопрос шепотом, точно это могло что-то исправить.

…корень белокрестника — не яд. Его и детям дают, когда надо, чтобы дети пропотели… на кончике ножа… а Ийлэ две ложки… или три? Райдо ведь большой, и… он молнию вынес, а с белокрестником как-нибудь да справится.

— Умрет, — жестко ответил доктор. — Как я и говорил.