Королевские шахматы (СИ)

-- Не переживай! Всё хорошо. Жене, конечно, говорить я не стал, что к тебе еду, а то бы напекли корзину пирожков для подарка. А сам знаешь, на таможне сложно это объяснить. Нормально всё! У твоих всё хорошо. Жена тоскует, хлопочет. Старший тоже был дома в увольнении. Так получилось. - папа хитро улыбнулся. - За высокие достижения в учебно-политической подготовке поощрён внеочередным увольнением.

Перехватив мой взгляд, пояснил:

-- Конечно, Центр всё устроил. Знали же, что ты будешь спрашивать. Ну, и мне тоже интересно. Сидим обедаем. Уплетает за обе щеки, за ушами трещит. Худой, высокий, в нашу породу. Спрашиваю: "Как дела?", отвечает, что нормально. Пытаюсь проникнуть в детали, отвечает: "Извини, дед, но могу! Всё секретно!" И щёки важно надувает. Ну, ничего, второй курс "бурсы". Язык неплохо им ставят. Поболтали немного. Дочка тоже язык подтягивает. Бабушка как приезжает, так спуску не даёт, всё только по-французски или немецком языке. Сам знаешь, с ней не забалуешь!

-- Знаю. - кивнул, закурил, выпустил дым. - А жена как? - затаённо спросил.

-- Как, как? Ждёт тебя. Трудно ей. Мы с матерью твоей всю службу вместе работали. Бок о бок. В идейном и физическом смысле. А как вы езё до сих пор не разбежались - ума не приложу! Приезжаешь раз в полтора-два года на месяц. Из них неделю торчишь в Центре. Потом вас забрасывают на Байкал или в тайгу на "объект". Вот и вся жизнь. Как она тебя не бросила ещё? Романтика такая по молодости еще, куда ни шла, а сейчас? Предупреждал же тебя, когда ты влюбился. Потом предлагал под легендой её к тебе вывезти. Сам же отказался, чтобы не подвергать её опасности. Короче! Любит! Ждёт! Был бы я бабой - бросил такого мужа на хрен!

Ну, и хорошо! Я тоже её люблю. И нельзя же фотографию носить, на столе поставить. Ни позвонишь, не услышишь, по видеосвязи тоже нельзя. Хотя все говорят и пишут, что всё зашифровано! Вы говорите, пишите, шлите, а мы всё запишем и проанализируем.

-- Папа, расскажи мне обо всём! О мелочах. Чтобы я хоть через тебя вздохнуть дым Отчизны, как будто дома побывать.

И отец начал рассказ.

Я слушал, варил кофе, курил, пил вино. Представлял, как будто ходил по городу, по дому, Обнимал жену, сына, дочь. Порой комок в горле вставал. Дочь ломала руку зимой, когда на коньках каталась. Я не знал. Рядом не было, чтобы помочь, подхватить, поддержать.

Каждое слово я впитывал, гвоздями забивал в голову, чтобы не забыть. У отца пискнул телефон. Я уже понял, что пора. Снова почувствовал себя мальчишкой.

-- Пора, папа?

-- Да! Нам и так дали много времени пообщаться.

-- Понимаю. Передай, что я благодарю. Передам. Чую, сын, что у тебя начнётся тяжёлая работа.

-- Поцелуй дома всех. Понимаю, что ничего ты не скажешь, просто поцелуй. Может, поймут. Мне приятно будет.

-- Извини, конечно, но мне придётся все эротические игрушки забрать с собой?

-- Чего? - у меня глаза округлились, думал, что папа "умом тронулся".

-- Не совсем то, что ты подумал. - отец откровенно смеялся надо мной. - С батарей и окон снять аппаратуру вибрирующую, ну, и глушилки тоже. Инвентарь казённый, подлежит возврату. А тебе просили передать три счётчика посещений, три локатора нелинейных. Всё по количеству уничтоженных тобою. Удержат ли с денежного довольствия - не знаю. Приедешь в отпуск - узнаешь.

Папа явно издевался надо мной. Пытался отвлечь от тяжёлых мыслей.

Вместе быстро сняли приборы в виде белых шайб, что были налеплены на окна и батареи. Штатное, стандартное оборудование. "Глушилки" были мощными, хотя по внешнему виду не более пачки сигарет, хотя энергии потребляли много.

Конечно, хорошо иметь вот, хорошо защищённую от электронного и аудио контроля, но, увы, откуда у ресторатора такая мания преследования? И откуда деньги. Все эти электронные игрушки превышали стоимость моего кафе вместе с запасами и персоналом.

Папа передал мне счётчики посещений и поисковики закладок.

-- Не переживай, сынок! О домашних я позабочусь. Там всё будет хорошо. Мы все тебя любим и ждём! Давай, посидим, минутку молча, на дорожку.

Присели. Отец, молча, пошёл в коридор, надел куртку, кепку, порывисто прижал к себе, поцеловал в лоб. Перекрестился на православный обряд. Взял сумку. Она увесистая. Сам укладывал оборудование. Тяжело старику таскать такие веса.

-- С Богом! Ждём дома в отпуск. Счастливо!

Вышел. Я подошёл к окну, спрятавшись за шторами, наблюдал, как отец идёт по двору. Он не торопился. Не оборачивался. Знал же старый, что я наблюдаю! Остановился, сумку на землю, снял кепку правой рукой, левой пригладил волосы, кепку на место, и скрылся за углом.

На кухне вылил остатки вина, выпил одним глотком. Закурил. Переваривал прошедшую ночь. Помыл посуду. Спать мне сегодня не придётся. В душ. Сварил кофе, стоял у окна, смотрел во двор, по которому недавно прошёл отец. Глупо, конечно, но, казалось, я видел его фантом, который раз за разом проходил через двор, поднимал кепку и приглаживал волосы. Помоги, Господи, моим близким! Сделай так, чтобы мы свиделись и не раз!