Королевский долг

Принцесса спросила, как поживают их дети. Одного раньше мучил кашель. Ему уже лучше?

После этого та, что в теле, постучала ладонью по крыше машины, и вскоре «девочки» скрылись из виду, их приманили два красных стоп-сигнала — неподалеку остановилась какая-то машина. А принцесса только что дала им 100 фунтов! Бесполезная трата, подумал я.

— Вы с ума сошли! Ваше Королевское Высочество, вам не следует сюда приезжать! — воскликнул я.

Я уже представил себе газетные заголовки: «Леди Ди с дворецким снимают проституток».

— Эх, Пол, — сказала принцесса, когда машина тронулась, — перестань возмущаться. Этим девушкам нужна помощь, именно этим я и занимаюсь — помогаю им.

Конечно, принцессу можно было обвинить в наивности, но, вообще-то, она была права. Если бы принцесса однажды увидела лавину, думаю, она бы обязательно попыталась ее остановить. Она хотела помочь всем, кому плохо. Больным. Бедным. Бездомным. Голодающим. Зараженным ВИЧ. Немощным. Проституткам. Наркоманам. Алкоголикам. Если бы это зависело только от нее, принцесса занималась бы только милосердием. Сколько раз я слышал от нее: «Кажется, я могу помочь…» или «Я отправлюсь туда, где люди страдают». Ей хотелось помочь страждущим во всем мире. Эта была одна грандиозная миссия милосердия, Невыполнимая Миссия.

Мы несколько раз приезжали к Паддингтону — летом и зимой 1996 года. В ноябре мы как-то остановились на той же улице. У одной из проституток было двое детей, она и пошла на панель, чтобы прокормить их, но у нее не хватало денег даже на то, чтобы купить себе теплое пальто.

Вернувшись в этот район, принцесса дала ей 100 фунтов. «Купи себе пальто, и чтобы в следующий раз, когда я сюда приеду, ты была уже в нем», — заботливо сказала она. Когда мы через пару недель снова увидели эту женщину, она была уже в толстой черной куртке до пояса.

В гардеробе у принцессы висела шуба до пола. Диане ее кто-то подарил. Она с благодарностью приняла подарок, но она не любила наряжаться в меха. Однажды я увидел, как она уходит из Кенсингтонского дворца с этой шубой подмышкой. А вернулась уже без нее. Она рассказала, что ехала по улице и, увидев контейнер для мусора, остановилась, опустила стекло и бросила в него шубу. «Кто знает, может, какой-нибудь бродяга подберет ее, и ему будет тепло», — сказала она.

Я привык ездить на БМВ, иногда на водительском сиденье, а иногда — на пассажирском. Чаще всего мы выезжали после полуночи, и на то были веские причины: во-первых, на улицах Лондона в это время было мало машин и людей, а во-вторых, принцесса знала, что, даже если за нами следят фоторепортеры, им все равно не удастся сделать снимки с приближением в такой темноте.

Иногда я целый час слушал радио в машине, ожидая принцессу в переулке рядом с Королевской Бромптонской Больницей в Челси. Принцесса выходила из машины со стопкой журналов, видеофильмов и компакт-дисков для пациентов, которым пересадили сердце или легкие, и тех, кто страдал кистозным фиброзом. Она и раньше сюда приезжала, хотя критики и говорят, что Диана стала делать это для того, чтобы поднять свой рейтинг в глазах общественности. На самом деле принцесса делала это потому, что ей было жаль этих людей и она искренне хотела им помочь Она поступала так же, как в 1991 году, когда умирал Адриан Уорд-Джексон, или когда в 1992 году я лежал в больнице в Суиндоне. Она знала, что некоторым людям ее визиты помогут больше, чем лекарства, а это было для нее самым главным.

Иногда мне было не так уж и скучно ждать в машине. Однажды она обедала со своим другом лордом Аттенборо в «Тант Клэр» в Челси, и я приехал за ней в полтретьего. К счастью, перед рестораном была стоянка, так что, сидя в машине, я видел принцессу, которая сидела ко мне лицом, и лорда Аттенборо, который сидел ко мне спиной. Принцесса заметила, что я уже приехал.