Королевский долг

Ювелирные украшения регулярно привозила личный секретарь принца Чарльза из Сент-Джеймсского дворца — Дженевьева Холмс. Украшения были от Кеннета Сноумена, ювелира лондонской фирмы «Вартски» (который также привозил яйца Фаберже на выбор королеве) — прибывали в коробках, завернутые в хрустящую белую бумагу. Я должен был их разворачивать и выкладывать на деревянные подставки, которые расставлял на прилавке в углу библиотеки и накрывал белой тканью. Когда я выходил из комнаты, принц Чарльз выбирал подарок для Камиллы Паркер Боулз, а остальное опять упаковывалось и отправлялось назад.

Но принц никогда не забывал о принцессе. На десятилетие их свадьбы в 1991 году, когда газеты писали, что принц и принцесса ненавидят друг друга, принц послал ей подвеску к золотому браслету, который подарил принцессе он же. Когда она развернула подарок, то увидела золотую римскую цифру X — большую, около двух сантиметров. В 1982 и 1984 в честь рождения их сыновей он послал ей золотые буквы W и Н (William и Harry). Каждый год он дарил ей новую золотую подвеску: то в форме пуантов — в знак ее любви к танцам, то в форме теннисной ракетки, потому что она брала уроки игры в теннис, то мишку — принцесса обожала плюшевых мишек, то шапочку игрока в поло, то яблоко, то (и это было особенно мило) — миниатюрный собор Святого Павла (там они венчались).

Принцесса очень ценила браслет, на который надевала все эти подвески, и хранила его в сейфе. Брак не удался, но браслет, как она говорила, напоминал ей о том, что когда-то им было хорошо вместе.

Даже когда они стали жить раздельно, принцесса посылала принцу поздравительные открытки и на годовщину их свадьбы, и на День святого Валентина — до самого развода четыре года спустя. Последним подарком принца принцессе стала соломенная шляпа, украшенная ракушками. Она не знала, что и думать: это шутка или просто у принца плохой вкус?

— И что мне с ней делать? — со смехом спросила принцесса.

Я думал, что заграничные поездки для меня остались в прошлом: только дворецкий из Кенсингтонского дворца Гарольд Браун мог сопровождать принца и принцессу Уэльских. Но однажды принцесса пришла в буфетную и сказала, что они с принцем в ноябре 1990 года собираются в Японию на коронацию императора, и предложила мне поехать с ними.

— Не понимаю, почему только Гарольд должен ездить с нами за границу, а ты — нет, — сказала она.

С этого момента Гарольд постепенно стал играть все меньшую роль в жизни принцессы, зато было положено начало моей прочной дружбе с Дианой. Поездка в Японию никому не показалась легкой. Натянутые отношения между принцем и принцессой проявлялись с самого начала путешествия, и тот факт, что в посольстве Британии им выделили разные апартаменты, был лишним тому доказательством. Они были деловыми партнерами, которых объединяет только необходимость выполнять общие обязанности, не более. Их отношения были холодными и официальными, между ними не чувствовалось никакой солидарности ни в словах, ни в делах. Тут я увидел принцессу совсем не такой, какой знал в Хайгроуве: она стала раздражительной и придирчивой, особенно в присутствии принца. Кричала на меня и свою камеристку Хелену Роуч из-за сущих пустяков: ей нужно еще одно полотенце, фен плохо работает, на ее платье попала вода. Казалось, что между принцем и принцессой была стена, даже когда они находились в одной комнате. Я впервые чувствовал себя неловко в ее присутствии. Я не узнавал ее. Она казалось измученной, усталой, несчастной. Она жаловалась, что ее не любят и не ценят. Японцы обожали ее, но принцессе нужно было внимание мужа. Ее тяготила строгость протокола этой поездки, тяготило отношение слуг принца.

— Я хочу путешествовать, хочу делать то, что мне нравится, а не то, чего от меня ожидают другие. Я хочу делать то, что я хочу, — жаловалась она. Совместные поездки с их жестким расписанием, строгим протоколом сковывали принцессу. Она чувствовала себя комфортно только тогда, когда оказывалась одна, без принца Чарльза. Поэтому ей так хотелось путешествовать самостоятельно.

Я был свидетелем того, как во время этой поездки он старалась завоевать расположение принца, а он грубо е отталкивал. Принц Чарльз со своими людьми стоял в холле, смотрел на часы и ждал принцессу. Они должны были отправиться на важную встречу. Наконец она спустилась вся сияющая, в пальто от Кэтрин Уокер из красной шотландки с бархатным воротником и манжетами. Оно было броским, но элегантным. Я стоял у лестницы. Принцесса подошла к принцу и с улыбкой спросила:

— Ну как, Чарльз? Тебе нравится?

Он ответил мягко, без злости, без сарказма, но его ответ убил ее.

— Да. Ты похожа на стюардессу «Бритиш Каледониан», — проговорил он, повернулся и вышел на улицу, где его ждала машина. Улыбка исчезла с лица принцессы, она растерянно посмотрела на свое пальто. Но потом взяла себя в руки — как делала много раз и до того и позже — и решительно вышла за ним.