Королевский дракон

— После этого я оставил монастырь, чтобы странствовать по свету. Я искал доказательств чудес, описанных святой Радегундой, которая своей добротой и великодушием превосходила всех нас. Но сердце мое искало других знаний. Я был любопытен… Я не находил в себе той отрешенности, которой требует церковь от своих сыновей. Знание слишком соблазняло меня. И наконец, когда я стал слаб, чтобы странствовать, я остановился здесь, в Херсфорде. Но я оставил и монастырь, чтобы здесь, на холме, найти полную отрешенность. Но не сумел. — Голос его звучал приятно и немного с хрипотцой. — Хорошо, что Господь и Владычица милосердны, ибо я молю их, чтобы они простили мне грехи.

— Так и будет, почтенный брат, — сказала она с сочувствием.

— Я действительно много знаю о законах времен Тайлефера, — закончил он. — Спрашивай, что хочешь.

Она колебалась. Но сам король, приказав, дал ей поручение, а служа церкви, она служила и ему.

— Его величество хочет знать о салийских законах престолонаследия времен императора Тайлефера.

— Когда-то власть Тайлефера распространялась и на здешние земли. Но сам он умер, не назвав преемника. Ты должна это знать, сестра, ибо, как положено всем сестрам из Корвея, изучала древние хроники. И без законного наследника его империя вскоре распалась, терзаемая войнами между претендентами на престол.

— У него были дочери.

— Да, законные дочери, троих из них он отдал церкви. Но по салийским законам власть может принадлежать только мужчине и его супруге.

— Но ведь сами Господь с Владычицей совместно правят в Покоях Света.

Старик стал задыхаться, и она вслушивалась в его затрудненное дыхание, пока он собирался с силами, чтобы заговорить.

— Разве не сказал блаженный Дайсан, что люди «имеют в своих странах разные законы согласно праву, данному им Господом». Разные народы живут по-разному. Салийцы и вендийцы тоже.

— Этим блаженный Дайсан хотел сказать, что мы не рабы своей природной сущности. Что все люди разные…

Он издал короткий смешок, и снова ей пришлось ждать, пока старик отдышится.

— Некоторые хроники гласят, — прибавила Росвита, — что королева Радегунда была беременна, когда ее супруг скончался, и что именно ее ребенка, будь это мальчик, Тайлефер прочил в наследники. Но никто не знает, что стало с младенцем, был ли он мертворожденным, или его убили, или…

— Радегунда никогда не говорила о ребенке. Из всех, бывших при дворе, только одна служанка по имени Клотильда жила при ней в монастыре. Может быть, она знала ответ на загадку, но хранила молчание. Молчанием окутан конец правления императора. Если ребенок в самом деле родился и был признан, он должен был начать царствовать. Если бы императрица снискала поддержку лордов Варре и Салии на годы, достаточные, чтобы сын возмужал.

Росвита мрачно подумала о Сабеле, бунтующей против такого сильного и достойного короля, как Генрих. Как должны были сражаться лорды за трон, на котором сидел всего лишь ребенок? Среди великих принцев, боровшихся за власть, его жизнь постоянно была под угрозой. Судя по книгам, Радегунда очень молодой вышла замуж за Тайлефера. Она была красавицей, но недостаточно благородного происхождения. В свои шестьдесят пять лет он мог выбирать жен, как ему заблагорассудится. Но молодая императрица, лишенная сильной родни, вряд ли могла в таком недоброжелательном окружении вырастить сына.

— В Варре и Вендаре, — продолжал Фиделиус, — та из дочерей, что не принесла церковного обета, могла получить власть. Но салийцы предпочитали сына-бастарда незаконнорожденной дочери. Еще живя в монастыре, я своими глазами видел указ того времени, гласивший, что незаконный сын может наследовать отцу. Потому-то герцоги Салии и незаконнорожденные сыновья императора (ибо он имел множество любовниц) начали междоусобные войны и разрушили империю.

«Грустно то, что хотел услышать король, — подумала Росвита. — „Указ, гласивший, что незаконный сын может наследовать отцу“».

— Значит, бастард может наследовать корону и в нынешней Салии?

— Так и было однажды. Он правил четыре года, пока его не убил розалийский герцог на мирных переговорах. За что сам понес наказание Господа и Владычицы: его земли опустошались народом Эйка на протяжении двадцати лет, пока там не осталось ни одного целого дома, а люди не были вынуждены покинуть страну. Трон перешел в руки одного из дальних родственников Тайлефера — не потомка, конечно. Род императора прервался.

Росвита вздохнула. Четыре года. Не самый долгий срок правления.

— Это не то, что ты хотела услышать? — спросил брат Фиделиус. Она почувствовала, что он хоть и говорит из-за стены, улавливает выражение ее лица так, как будто читает мысли.

— Не то. Но сказанное тобой о неспособности бастардов править должно достичь королевских ушей.

— Даже я в своей хижине слышал о сыне короля от женщины племени Аои. Птицы поют об этом ребенке, а ночью, когда я предаюсь молитвам и размышлениям, демоны высших сфер нашептывают мне о том, как он взрослеет и крепнет.