Королевский дуб

Внезапно стремительное движение в камышах на берегу ручья заставило меня вскочить на ноги с бешено бьющимся сердцем. Нечто грузное прорвалось сквозь зеленые стебли с невероятной быстротой, а затем мы услышали ужасный высокий визг, подобный непрерывному звучанию шотландских волынок. Камыши вновь затрещали, и что-то нырнуло в воду с сильным глухим плеском черных и серебряных брызг. Вода у берега вспенилась и закружилась. Визг продолжался. Я вскочила на ноги и уставилась в воду. Но ничего не было видно, кроме бешеного бурления вод. Вдруг я увидела, как у самого берега маленький черный поросенок бился и пронзительно визжал, обезумев от боли и ужаса. Одна его нога запуталась в скрюченном корне огромного дуба, а что-то громадное, темное и ужасное, скрытое водой, тянуло поросенка и дергало его с такой силой, что, казалось, крошечная нога просто вырвется из сустава. Но она не вырывалась и ужасающий визг продолжался. Теперь это был не единственный звук: на берегу визжала Хилари, а Том орал:

— Хил, стой, отойди от берега, это гейтор!!!

Темная вода окрасилась кровью во внезапном диком водовороте, а визг стал еще выше. Я зажала уши ладонями, мне казалось, что я не смогу вынести этот звук, продлись он еще мгновение, просто умру от ужаса, происходящего перед моими глазами, под мягким зимним солнцем. Хилари и поросенок все продолжали и продолжали визжать.

Том вскочил на ноги и помчался за своим ружьем, но раньше, чем он добежал до дерева, где стояло оружие, Хилари вложила стрелу в лук и выстрелила. Плавное движение, подобное мягкому набегу морских вод: она достала стрелу из колчана, вставила ее в лук, натянула и отпустила тетиву. Стрела бесшумно достигла цели, и визг прекратился. Поросенок быстро опустился под темную воду, и гейтор утащил его вниз.

Мы застыли на месте и смотрели на ручей, пока вода не успокоилась. Затем Хилари отбросила лук в сторону, заплакала и побежала. Но не ко мне, а к Тому Дэбни. Мужчина заключил ее в свои объятия, опустился с ней на землю и стал укачивать девочку. Она прижалась лицом к его плечу, подбородок Тома покоился на ее темной макушке. Он что-то бормотал снова и снова, но я не могла расслышать слов. От шока мой разум ослабел и потерял остроту восприятия, визг все еще звенел в ушах. Мне казалось, что я буду слышать его вечно.

Я направилась к Хилари, но Том, не говоря ни слова, лишь только движением глаз и губ попросил меня не трогать девочку. Я так и сделала. Тут мои колени подогнулись, я тяжело опустилась на землю, уронила лицо на скрещенные руки и подождала, пока земля не перестала кружиться перед глазами.

Свирепость случайной атаки на солнечном берегу была за пределами всякого воображения, но стрела, выпущенная моей дочерью, желавшей прекратить ужасающую сцену, не укладывалась вообще ни в какие рамки. Я не могла представить себе это и поэтому предоставила своему мозгу возможность оставаться в бездействии и сидела на солнце с закрытыми глазами.

Через некоторое время я скорее почувствовала, нежели услышала, что Хил перестала плакать. Когда я подняла голову, девочка сидела рядом с Томом на берегу ручья, мужчина обнимал ее плечи. Оба молчали. Затем Том заговорил. Его слова предназначались не мне, но я слышала их очень ясно.

— Это был очень храбрый поступок, Хил. Правильный и хороший поступок. Ты сделала все прекрасно. Поступок человека, который относится к животным, как к братьям, на „ты". Я горжусь тобой.

— Я хотела спасти поросенка, а потом увидела, что не смогу, — голос девочки был низким и хриплым от слез, но в нем не было истерии. — Я подумала, что смогу испугать гейтора и он выпустит малыша, но потом увидела, что он… ел поросенка живьем…

— Никто не смог бы спасти свинку, — откликнулся Том. — Я собирался взять ружье и застрелить малыша, но не пытался спасти его. Я не мог бы сделать это лучше, чем ты, и наверняка не сделал бы это так быстро. В тебе есть то, что надо, мисс Хилари Колхаун.

Хил посмотрела на меня. Это был взгляд застенчивый, вопрошающий, взгляд незнакомой мне девочки. Я знала, что мне нужно что-то сказать. И не знала, что именно. Ее действия были смелыми, но они находились за пределами моего понимания. Я не смогла бы сделать то, что совершила моя десятилетняя дочь. Но похвалить ее, как Том, за убийство… Внезапно больше всего на свете мне захотелось оказаться среди торговых рядов, уличного движения, кафетериев, микроволновых печей, праздничных украшений из пластика, лака для ногтей, рок-музыки, болтовни на коктейлях. Я хотела покинуть дикую природу, эти дикие леса, этих животных, эту смерть и этого человека, который так естественно существовал здесь. Окружающее пугало, сердило и приводило меня в ужас, и самым страшным была моя изменившаяся дочь, которая только что убила животное, а теперь безмолвно стояла, смотрела на меня и ожидала, что я оправдаю содеянное ею.

— Мне очень жаль, что тебе пришлось сделать это, дорогая, — сказала я.

Но подобной фразы было явно недостаточно. Я увидела это, но не могла придумать, что добавить. Том обнял Хил за плечи, подвел ко мне и мягко заметил: