Королевский дуб

Постепенно шум из-за моей неуклюжести как будто упорядочился и со временем уменьшился, тяжело работающее сердце нашло свой ритм, и живая тишина болота Биг Сильвер заполнила мои уши и проскользнула в мозг, тишина, полная жизни, которая, казалось, усиливалась вокруг меня, не нарушаемая ночными звуками. Я услышала тысячи шорохов, всплесков, щелканий, свистов, писков, кваканий, тиканий, которые сливались в ночную музыку болота. Один раз я услышала вдали рев большого гейтора, глухой и призрачный над водной гладью невидимый панический бег белохвостов, спасающихся от чего-то, неземной охотничий клич парящей совы и серебряное глиссандо козодоя. Под этими звуками слышалось шуршание цикад — непрерывный ритм, похожий на биение сердца, а под ним — какое-то высокое, пульсирующее, сонное жужжание, которое, казалось, исходит из самой земли. Вскоре я почувствовала, что начинаю двигаться в этом ритме, плыву сквозь густой, темный, бормочущий воздух болота так легко и естественно, как сквозь теплую воду. И ночь эта стала похожей на те ночи, когда мы уходили вместе с Томом в леса. Я забыла, как и тогда, существенное несоответствие поведения сорокалетней разведенной служащей колледжа, имеющей ребенка, арендованный дом и „тойоту". Я забыла боль и страх. Ночной лес завладел мной и на какое-то короткое время стал всем.

Но боль, страх и несообразность всплыли обратно достаточно быстро. Мы наконец подошли к месту, где Козий ручей делает обратную петлю и образует темный тихий изгиб. Нам нужно было перейти его, чтобы двигаться дальше. Ручей в этом месте скрывался в густой, неосвещенной луной тени и казался глубоким. Том остановился, я остановилась за ним. Я ждала, что он перейдет ручей вброд и продолжит путь по другому берегу, но он этого не сделал. Вместо этого он начал медленно бродить вверх и вниз по берегу, пока не нашел место, которое посчитал достаточно узким, осторожно перебросил винтовки на другой берег и перепрыгнул сам, уверенно и спокойно приземлившись на взрыхленный, покрытый листвой относ. Потом повернулся и протянул руки мне:

— Прыгай. Будь внимательна и разбегись как следует. Не дай воде коснуться тебя.

Тогда я вспомнила, зачем мы сюда пришли. Проглотивший было Энди лес выплюнул меня обратно в реальность. Даже в такой жаре озноб поднял волосы на руках и шее дыбом. Вода продолжала бежать между нами, темная, не отмеченная дьявольским огнем, но и в этот момент я скорее умерла бы, чем ступила в нее. Впервые я боялась воды, как раньше боялась ее моя дочь, как Том Дэбни боялся ее теперь. Я в ужасе посмотрела на моего спутника, а потом отошла назад, разбежалась, закрыла глаза и бросилась в пространство. Том поймал мои руки и втянул меня на берег, и мы продолжили путь вверх по течению. В молчании мы добрались до крошечной протоки, отходящей налево, в лес. Мне казалось, что уже больше полуночи.

Том остановился и посмотрел вперед, в темноту. Он сделал мне знак стоять неподвижно. Сам застыл так же, опустив руки, положив винтовки к ногам, всматриваясь в ночь и слушая ее. Я знала, что все его существо блуждало сейчас в ночи, сделавшись частью воды, ветра, деревьев. Когда мы двинемся в путь, он будет знать, что намерен делать. Вскоре Том пошевелился и повернулся ко мне.

— Все в порядке. Я не думаю, что вверху кто-то есть. А если и есть, то мы находимся с подветренной стороны. Мы можем спокойно идти почти до самого лагеря. Но если я подам тебе знак — падай на землю. Тогда нам придется ползти на животах.

Он передал мне мою винтовку.

— Не стреляй, пока не скажу. Если я уже не смогу помочь тебе, тогда стреляй немедленно. Ты знаешь как.

На этот раз я не спорила. Страх, прятавшийся в моем животе, был близок к тому, чтобы вырваться на свободу.

Мы свернули и пошли вдоль маленькой протоки в сторону, в глубину болота Биг Сильвер. Этот край был мне знаком — край глубокой толстой влажной лесной почвы, длинных темных топей и стоячей воды, край кипарисов, мхов, тупело и тысячи наступающих стеной деревьев твердых пород.

Луна пробивалась сюда только в виде случайных таинственных стрел, а влажная жара сгущалась. Вокруг было обилие мошкары, звенящей в ушах и забивающей рот и нос. Когда мы отрывали ноги от лесной почвы, она громко чавкала. Голоса пушных и пернатых созданий затихли, а скольжение и крики существ, обладающих жабрами и перепонками, стали громче. Вдоль протоки росли темные и пышные папоротники и тростники. В воде мы не видели огней, но я держалась от нее подальше. Я думала о том, что никогда не почувствую на своей плоти теплую прелесть Козьего ручья.

Мы подошли к месту, где забор из проржавевшей проволоки — пять колючих рядов — рассекал протоку и убегал в темноту на обоих берегах. Том остановился.

— За этим забором — земля лесозаготовительной компании. Я не знаю, где Скретч прорезал проволоку, и у меня нет времени искать это место. Нам придется пробраться под забором. Следуй за мной. Когда проберусь на ту сторону, я подниму проволоку для тебя.