Королевский двор и политическая борьба во Франции в XVI-XVII веках

28 февраля 1579 г. Екатерина Медичи от имени Генриха III подписала соглашение в Нераке, по которому гугенотам передавалось 14 новых «городов безопасности» (villes de surete), где фактически не действовала королевская администрация и свободно отправлялся протестантский культ. Однако это компромиссное решение королевы вызвало противодействие среди католических лидеров, которые пытались заставить Генриха III помешать осуществлению этого плана. В их числе был и маршал де Бирон, генеральный наместник Гиени, находившийся в постоянной вражде с губернатором этой провинции — королем Наваррским. Уже в июне 1579 г. на своей конференции в Монтобане гугеноты, обеспокоенные непримиримой позицией Бирона и колебаниями короля Франции, призвали к оружию в случае, если «города безопасности» будут у них отняты. Генрих III и Екатерина Медичи с целью разрядить обстановку и найти очередной религиозно-политический компромисс решили созвать новую конференцию в Мазере (нынешний департамент Арьеж), которой и посвящено одно из названных писем Маргариты де Валуа. Речь идет о конференции, которая проходила в резиденции архиепископов Окских (Auch) с 10 по 20 декабря 1579 г. В своем письме Генриху III (декабрь 1579) королева Наваррская перечисляет ее главных участников.[71]Протестантов возглавлял король Наваррский, католиков — губернатор Лангедока герцог Генрих I де Монморанси-Дамвиль. Короля Франции представлял один из его лучших дипломатов — Никола д'Анженн-Рамбуйе, а Екатерину Медичи — аббат де Гадань, талантливый дипломатический агент и доверенное лицо королевы-матери. Известно, что Монморанси трижды встречался с Генрихом Наваррским 14, 18 и 19 декабря и вместе с Гаданем и Рамбуйе пытался убедить гугенотского лидера отказаться от некоторых «городов безопасности», дабы удовлетворить непримиримых католиков и сохранить мир. Однако Генрих и его окружение отказались что- либо решать «без предварительного согласия депутатов от гугенотских церквей», что означало крах всех миротворческих усилий короны. Согласно анонимной «Истории гражданской войны в Лангедоке» «на этой конференции не было принято никакого полезного решения».

Вернемся к письму Маргариты. Она пишет, что миссия аббата де Гаданя предполагала также осуществление примирения маршала де Бирона и короля Наваррского, но к ее «огромному сожалению Гадань ничего не смог сделать» в этой связи. Здесь же королева сообщает о внезапном отъезде Генриха из Мазера в Нерак, чему не находит объяснения, поскольку это срывало конференцию и оставляло в недоумении ее участников. Однако в «Журнале» Летуаля есть упоминание о попытке Бирона, раздраженного несговорчивостью короля Наваррского, захватить его в плен во время переговоров. Спешный отъезд Генриха смешал карты посланцам двора, которые не могли возвратиться в Париж без какого-либо поло-[72]жительного результата. Рамбуйе сумел вновь убедить короля Наваррского встретиться с ним в том же Мазере и уговаривал его не поддаваться на провокации Бирона. Одновременно он передал Маргарите от имени короля Франции просьбу всеми силами способствовать поддержанию мира в регионе. В конце своего письма Генриху III королева Наваррская заверяет его, в свою очередь, что сделает все возможное, добавляя: «Всю свою жизнь я буду исполнять все то, что касается Вашей службы и Ваших приказаний, как самая нижайшая и покорнейшая из всех Ваших подданных».

Возлагая большие надежды на свою сестру, Генрих III, находясь под прессом католических грандов, в то же время продолжал попытки нарушить соглашение в Нераке и отнять некоторые города у протестантов. Политика двора была непоследовательна. В помощь Маргарите в феврале 1580 г. король послал в Гиень Филиппа Строцци, в то время командующего сухопутными войсками. Целью его визита была очередная попытка примирить губернатора Гиени и генерального наместника. Этой теме посвящено следующее послание королевы Наваррской Екатерине Медичи. Оно датировано апрелем, когда уже стало ясно, что мирные переговоры зашли в никуда, поскольку конфликтующие стороны не желали уступать и мириться. Это означало новую, уже седьмую по счету, религиозную войну католиков и гугенотов. Предотвратить ее было не в силах Маргариты, поэтому тон ее письма весьма оправдательный: «Мне остается только нижайше просить Вас не лишать меня... Ваших милостей, благодаря которым я надеюсь пережить все свои несчастья». Королева Наварр-[73]ская не смогла выполнить предписание своей матери и брата и не предотвратила новый вооруженный конфликт, а по распространенному мнению, даже явилась вдохновительницей войны, так называемой войны влюбленных, поскольку была влюблена в гугенота виконта де Тюренна. Версия эта довольно убедительна, так как она объясняет последующее резкое охлаждение отношений Маргариты с Генрихом III и Екатериной Медичи, которые считали, что королева Наваррская была обязана заниматься в Нераке исключительно вопросами политики в пользу дома Валуа, а не многочисленными любовными похождениями.