Главной целью эмиграции была организация за границей борьбы с Ришелье и поддержка всех конспиративных устремлений внутри Франции, главным образом при дворе и меньше — в провинции. Дворяне не считали себя врагами короны, полагая своим долгом борьбу с режимом, олицетворяемым Ришелье, — «тиранией», перечеркнувшей все их политические свободы. Можно еще раз отметить, что активность Французской эмиграции часто зависела от испанского внешнеполитического курса. Испания всякий раз использовала эмигрантов, когда возникала благоприятная ситуация для подрыва внутренней стабильности Франции. Подготовка к мятежам и закулисные[247] интриги сопровождали первые две волны эмиграции непрерывно. Все они, однако, были обречены на неудачу в силу прочности альянса короля и кардинала и стабильного положения «кардиналистов» при дворе и в провинциях. Вслед за каждым поражением оппозиции королевская власть все более укрепляла свое положение. Поддержка эмиграции двором во многом была пассивной, что предопределило ее крах. Одерживая победы над придворными и провинциальными мятежниками, равно как выигрывая военные и дипломатические сражения, Ришелье тем самым усугублял положение эмиграционных лагерей.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
КОРОНА И ДВОР
ВО ФРАНЦИИ ЭПОХИ РАННЕГО НОВОГО ВРЕМЕНИ
[249][250]
Исследование эволюции абсолютистского строя в эпоху позднего Средневековья и раннего Нового времени неизбежно порождает обращение к основным институтам абсолютной монархии и обществу того времени. В западной историографии политическое устройство Франции XVI—XVIII вв., называемое «Старым режимом», олицетворением которого считают полудеспотическую власть короля, который правил государством с помощью армии, разветвленного бюрократического аппарата и дворянского, паразитирующего на теле Франции, двора. Сделав себя почти неограниченным источником власти и упразднив большинство традиционных социально-политических привилегий, корона пыталась покончить с самим духом средневекового сословного представительства, традиционных судебных институтов и сеньориальных прерогатив, ограничивающих ее полномочия. С этой членам сословных провинциальных штатов и парламентов, представителям дворянских и церковных ассамблей предлагалась заманчивая возможность приобщения к власти и богатству при дворе короля, который со временем стал мощным институтом[251] давления на корону, от позиции которого зависела вся политика страны. Пребывая в уверенности, что, подчинив двор, тем самым можно дисциплинировать главную социальную силу государства — дворянство, французские монархи недооценили то обстоятельство, что они окружают себя свитой, которой можно не только приказывать, но с интересами которой нужно считаться. Знать Франции, отличавшаяся особенно высоким самосознанием и свободолюбием по сравнению с аналогичными элитами других стран, зачастую подчинялась короне только для того, чтобы извлекать выгоду из своего нового положения, и не упускала шанса любым путем добиваться от короля материальных благ. Король, несомненно, зависел от воли своего двора, борьбы дворянских клиентелл, общественного мнения, формировавшегося в стенах двора и распространявшегося затем по всей стране. Абсолютная монархия во Франции в своих взаимоотношениях с двором так и не стала абсолютной.
Вместе с тем двор и абсолютистский режим на протяжении XVI—XVII вв. претерпевал заметные изменения. Двор второй половины царствования Людовика XIV (1643-1715) и его преемников коренным образом отличался от двора XVI — первой половины XVII в., хотя и являлся его порождением. Справедливо заметить в этой связи, что термин «Старый режим» не отражает особенностей политического устройства Франции XVI-XVII вв., которые стоят особняком во французской истории. Двор в это время развивался под пристальным вниманием короны, желавшей превратить его в лучшую часть государственной машины. В царствование Людовика XIV, когда проблема открытых мятежей знати миновала, двор[252] в обмен на свою лояльность стал диктовать свои условия монархии и довлеть над всей Францией. Король и его бюрократия, равно как и остатки традиционных учреждений страны, оказались у него на службе. Именно наличие паразитирующего двора короля, во многом истощившего ресурсы и терпение страны, стало одной из причин Французской революции XVIII в.