Королевский двор и политическая борьба во Франции в XVI-XVII веках

Гражданские смуты, возобновившиеся (хотя и в несравнимо меньших масштабах по сравнению с войнами предыдущей эпохи) во время регентства Марии Медичи и в первые годы самостоятельного правления Людовика XIII, вновь усилили политические позиции высшей аристократии, которая, пользуясь временной слабостью короны, добилась от неё ряда политических уступок. Продолжая реформировать двор в духе своего отца. Людовик XIII еще активней, чем Генрих IV, начал урезать полномочия высшей придворной знати. В том же 1625 г. король установил правило, по которому он мог вмешиваться в процесс непосредственного назначения главным распорядителем двора членов его штата — гофмейстеров и дворян при королевском столе. Это была определённая реакция короля на растущие политические амбиции наследственного держателя этой должности Луи де Бурбона, графа Суассонского, принца крови. Вмешиваясь лично в процесс образования своей почётной свиты, король получал возможность наполнения двора преданными себе дворянами, которые ограничивали действия грандов и их клиентелл. Эффективность и своевременность этого королевского шага вскоре стала очевидной, когда после заговора графа де Шале 1626 г., в котором был замешан граф Суассонский, король, пользуясь своим правом, сместил часть служащих-заговорщиков из клиентеллы главного распорядителя двора. Их место заняли безусловно верные монарху дворяне.

Первые Бурбоны, уменьшая политические привилегии и права грандов, в то же время очень ценили выказываемую лояльность некоторых представителей высшей аристократии. Примером тому может служить судьба семьи герцогов Бельгардов, возвысившихся ещё при Генрихе III. Генрих IV возвёл их наследственную должность обер-шталмейстера в ранг коронной, что позволяло заседать в Королевском совете. Коронные должностные лица были не смещаемы, что также прибавляло весу положению Бельгардов. Пользуясь монаршей милостью, они организовали при королевских конюшнях, которыми заведовали по должности, огромный штат служащих из нескольких сот человек: здесь были свои казначеи, интенданты, шталмейстеры, герольды, горнисты, лакеи при каретах, конюхи и т.д. Юные дворяне-пажи также воспитывались под началом обер-шталмейстера, изучая правила придворной службы, этикет и боевое искусство. Конюшенное ведомство в первой половине XVII в. превратилось в маленький двор, обладавший заметным влиянием при остальном дворе.

Несмотря на успешные шаги Людовика XIII по наведению дворцового порядка, придворные посты продолжали продаваться, передаваться по наследству и даже предоставляться лицам неблагородного происхождения. Хотя акты купли-продажи не афишировались, король стремился отслеживать подобные случаи. Иерархическая структура двора со сложившимися социальными связями просто не предполагала иного способа обретения придворной службы, дающей возможность в короткий срок окупить все затраты. Королевский двор продолжал расти, потому что Людовик XIII проводил политику привлечения провинциального дворянства, хотя и более умеренную, чем Генрих IV. Вновь прибывающие в Париж дворяне обеспечивались службой главным образом в военном доме короля, а также в активно расширяющемся штате обер-шталмейстера и при охотничьих ведомствах, которые получили дальнейшую специализацию.

В 1624 г. Королевский совет возглавил кардинал Ришелье (1585–1642), бывший советник Марии Медичи, ставший главным идеологом и проводником абсолютистской политики короны. В адресованном Людовику XIII своём основном сочинении — «Политическом завещании» — он писал: «Во времена короля, Вашего отца, коронные чины и все гранды королевства обедали обычно за королевскими столами, а в Ваше время столы, кажется, были установлены только для слуг и простых военных Вашего дома. К тому же эти столы были столь плохо сервированы, что находили достаточно оснований пренебрегать ими, вместо того чтобы их жадно искать.