Королевский двор и политическая борьба во Франции в XVI-XVIII веках

Несмотря на то что претенденты на корону Франции и руководители Католической Лиги герцоги Гизы развязали в марте 1585 г. очередную гражданскую смуту, Генрих III продолжал царствовать над своим двором, создавая мираж власти. Казалось, двор не замечал войны. Чем ожесточенней проходили сражения, тем пышнее праздновались победы. Великолепие двора, его подчеркнутая изысканность и рафинированность стали естественной реакцией на мрачные события современности. Там были приняты подчеркнутая вежливость, артистичность поведения и показное стремление к роскоши. Последний ренессансный двор Франции последнего монарха из династии Валуа отчаянно сопротивлялся распаду, стремился к самодостаточности, к замыканию в самом себе. Регулярный и строго установленный церемониал соблюдался несмотря ни на какие волнения в Париже. Генрих III мог неограниченно царствовать только при своем дворе и быть настоящим королем только со своим двором. Это была своего рода игра, правила которой безукоризненно соблюдал каждый придворный. Для короля его двор был театром, где церемониал являлся спектаклем, в котором Генрих III играл главную роль. Один из биографов монарха (П. Шевалье) очень точно назвал его шекспировским королем. Только церемониал как бесконечно повторяемый ежедневный спектакль позволял чувствовать собственную значимость как монарху, так и тем, кто ему служил. Это был пир во время чумы. Все знали, что рано или поздно он закончится.[43] Весь этот порядок начал рушиться в мае 1588 г., когда король бежал из восставшей столицы, а некоторое время спустя к нему выехали обе королевы — королева-мать Екатерина Медичи и жена Луиза Лотарингская. Генрих III всеми силами продолжал поддерживать видимость соблюдения придворных регламентов почти в невыносимых условиях, понимая, что благодаря этому он остается королем Франции в глазах своих друзей и врагов. В 1589 г. его ближайшее окружение составляли восемь преданных ему дворян, в обязанность которых входило «извещать Его Величество обо всем важном, что они узнают и выяснят о его жизни, персоне, авторитете, положении и чести». Они обязаны были всюду сопровождать короля, пробовать его пищу, хранить сундуки с оружием, распоряжаться каретами и лошадьми.

Дальнейшие пути дезинтеграции двора таковы: Генрих III, согласно Ж.-О. де Ту, приказал двору во главе с королевой Луизой, а также парижским парламентариям и прочим высшим чинам обосноваться в городе Туре, который решено было сделать временной столицей, с тем чтобы позже триумфально вступить в побежденный Париж. Большая часть двора действительно сумела добраться до Тура, в то время как сам Генрих III в последний год своей жизни не имел постоянного местопребывания. Его ближайшее окружение — это вооруженная свита. В январе 1589 г. умерла королева-мать. Ее штат (около 600 чел.) был распущен. Большинство придворных разъехалось по своим владениям, и лишь незначительное их число попало на службу в дом короля и царствующей королевы. Корона, вопреки традиции, в условиях крайнего финансового дефицита и государственной дезор-[44]ганизации не могла позволить себе содержание такого большого числа ставших бесполезными служащих.

В этой связи необходимо упомянуть об одном обстоятельстве. Несмотря на задержки (иногда многолетние) жалованья придворным королевского штата, деньги все же выплачивать стремились. Выплаты осуществлялись даже наследниками покойной монаршей персоны, и иногда спустя годы. Так. Екатерина Медичи, умирая, знала, что своей смертью обрекает многих придворных и слуг на весьма скромное существование, что особенно было ощутимо в разгар войны, запустения и разрухи. Поэтому она завещала им значительную сумму из личных доходов, кратную жалованью за несколько лет. Вообще, возвращение долгов считалось священным делом, поскольку все верили, что врата рая откроются только для тех, кто не обременен земными обязательствами. В своем последнем письме, адресованном Генриху III, вдовствующая французская (жена его старшего брата Франциска II) и свергнутая шотландская королева Мария Стюарт просит его выплатить все причитающееся жалованье служащим ее дома после ее смерти за счет продажи имущества, которым она владела во Франции.